Звезды светят вниз. Сидни Шелдон

заметил:

      – Считаю своим долгом признать, юная леди, вы меня удивили. Джеймсу Камерону до дочери далеко.

      Комплимент пришелся Ларе по вкусу. Она зарделась.

      – Благодарю вас, сэр.

      – Если честно, то это первый месяц, когда не оказалось ни одного должника.

      – Значит, мы с отцом можем остаться в пансионате?

      Шон окинул девушку масленым взглядом.

      – Думаю, да. Похоже, вы очень любите своего папочку.

      – Я приду сюда в следующую субботу, мистер Макаллистер.

      Глава 5

      В возрасте семнадцати лет нескладная, угловатая девушка превратилась в молодую женщину. В чертах лица Лары сказывалась кровь далеких шотландских предков: гладкая матовая кожа, изогнутые дугой брови, серые, как грозовая туча, глаза, угольно-черные волосы. Бездонная глубина зрачков таила в себе невысказанную печаль – отголосок трагической истории свободолюбивых горцев. Лишь немногим мужчинам хватало самообладания не оглянуться ей вслед.

      Большинство постояльцев жили холостяками, привыкшими разгонять тоску одиночества в борделе мадам Кристи или других таких же веселых заведениях. В присутствии Лары представители сильной половины начинали испытывать вполне объяснимое и самой природой обусловленное волнение. То и дело кто-нибудь из жильцов поджидал ее возле кухни, чтобы шепнуть:

      – Будь же поласковей, Лара, я многое могу для тебя сделать…

      Или:

      – У тебя ведь до сих пор нет приятеля, правда? Хочешь посмотреть на настоящего мужчину?

      Или:

      – Как насчет прогуляться в Канзас-Сити? Я еду туда в четверг, может, составишь компанию?

      Выслушав от любвеобильного работяги очередное предложение завалиться в постель, Лара заходила к лежавшему недвижно Джеймсу.

      – Ты был не прав, отец. Мужики не дают мне и шагу ступить.

      После ее ухода Камерон подолгу смотрел в закрытую дверь.

      Смерть пришла за отцом ранним весенним утром. Скромные похороны состоялись на кладбище Гринвуд, в миле от Глэйс-Бэй. За тем, как гроб опускают в могилу, наблюдали лишь двое: Лара и Берта.

      На землю не упало ни слезинки.

      Через три дня в пансионате появился новый жилец – Билл Роджерс, тучный, лысоватый семидесятилетний американец, очень обходительный и большой любитель поговорить. После ужина он оставался за столом – перекинуться парой-тройкой любезных фраз с Ларой.

      – Душечка, вы слишком красивы, чтобы губить себя в этом медвежьем углу. Бросьте все, езжайте в Нью-Йорк, в Чикаго!

      – Непременно. Только не завтра.

      – Ваша жизнь только начинается. Вы знаете, чего хотите?

      – Да. Я хочу очень многих вещей.

      – Разумеется! Наряды и прочее…

      – Нет. Мне нужна земля. Я буду владеть землей – той, которой никогда не было у моего отца. До последнего своего дня он жил на подачки доброхотов.

      Круглое лицо Билла просияло.

      – Недвижимость? Я когда-то занимался ею!

      – Правда?

      – Мне принадлежали дома едва ли не в каждом городке Среднего Запада.