Полночный прилив. Стивен Эриксон

только рябь пошла по воде.

      Тишина, мутная и неопределенная.

      А потом – вопли.

      Трулл уронил копье и зажал руками уши – и не он один. Вопли становились громче, они вырывались из глоток беспомощных людей и срывались на визг. Чародейство коротко сверкнуло в тумане и исчезло.

      Туман сгустился вокруг летерийских кораблей, словно дым, и из беспроглядного мрака прорывались крики. Они царапали мозг, как клочья ужаса, как извивающиеся души.

      Звуки проникали в череп Трулла, как ни старался он заглушить их. Сотни голосов. Сотни и сотни.

      И снова тишина. Густая и полная.

      Ханнан Мосаг махнул рукой.

      Белый саван тумана мгновенно исчез.

      С ярко-голубого неба сияло солнце, спокойную поверхность моря поглаживал тихий ветерок.

      – Весла на воду.

      Голос Ханнана Мосага позвучал, казалось, над самым ухом Трулла. Вздрогнув, как и все, он уперся бедром в планшир и вонзил весло в воду.

      Баркас рванулся вперед.

      И вскоре остановился рядом с корпусом одного из кораблей.

      Тени-призраки полезли на окровавленный борт.

      И Трулл увидел, что ватерлиния поднялась, – трюмы опустели.

      – Фир, – прошипел он. – Что происходит? Что это?

      Брат повернулся, напугав Трулла необычайно бледным лицом.

      – Это не для нас, – сказал он и отвернулся.

      Это не для нас. Что он имеет в виду? О чем он?

      Вокруг в волнах кувыркались дохлые акулы. Животы были вспороты, словно взорвались изнутри. Воду покрывали полосы вязкой пены.

      – Возвращаемся, – велел Ханнан Мосаг. – Поднять паруса, мои воины. Мы видели. Теперь пора уходить.

      Видели… Во имя Отца Тени, что именно?

      На борту летерийских кораблей бились и хлопали паруса.

      Духи их достанут. Во имя Сумерек, это не просто демонстрация силы. Это… это вызов. Вызов куда более высокомерный, чем все, что сделали охотники летери с их дурацким нападением на клыкастых тюленей. И тут Трулла, следящего, как воины поднимают паруса, посетила новая мысль. Кто же у летери сознательно послал команды девятнадцати кораблей на гибель? И как могли команды согласиться?

      Говорят, что только золото что-то значит. Но кто в здравом уме будет алкать богатства, если оно означает верную смерть? Они же знали, что спасения не будет. А если бы я не наткнулся на них? Если бы я пошел за нефритом не на берег Калача? Впрочем, теперь уже он проявляет высокомерие. Не Трулл, так кто-то другой. Преступление не останется незамеченным. Преступление не может остаться незамеченным.

      Он был в замешательстве, как и остальные воины. Что-то тут неправильно. И с летери, и… И с Ханнаном Мосагом. С нашим колдуном-королем.

      Наши тени танцуют. Тени летери и эдур танцуют ритуальный танец – но я не узнаю движений. Прости, Отец Тень, я напуган.

      Девятнадцать мертвых кораблей уплывали на юг, а четыре рейдовых баркаса к’орфан повернули на восток. Четыреста воинов эдур плыли в тяжелом молчании.

      Приготовлениями занимались