Славянин. Естественный отбор. Александр Владимирович Забусов

еще удар. Круши щит и кольчугу.

      Распаляясь, дед перешел на жестикуляцию. Пустой рукой нанося удары по воздуху. Скосив глаза на молодого, понизил градус выплеска информации. Странно, как-то? С появлением в жизни Беловода, новой метущейся души, Егора, отрока подсунутого одной из богинь, он отдавая ему теплоту своей души, ожил сам, даже помолодел. Хмыкнул с пришествием этой мысли, явившей себя в параллели с воспоминанием о скандинавских бойцах. Успокоившись, продолжил:

      –Иной раз град ударов и вершит все дело. И пусть первый, и даже четвёртый удар не поверг врага – они не бесполезны – твой враг отступает, он задыхается, теряет свой запал. Вот он уже пошатнулся, а ты не зевай! Его шлем промят, а то и вовсе сбит, щит прорублен, отбит в сторону, сам враг устал, он контужен и даже слегка ранен. Все наруку!

      Подвел итог:

      –Нурманы – умелые, проверенные во множестве схваток воины, способные биться в одиночку, плотным строем и небольшой группой, они владеют любым оружием, а иной раз пользуются и просто кулаками или наручами…

      Беловод оборвав рассказ, снова призадумался. Воспоминания увели его прочь от собеседника, вернулись на несколько месяцев назад, в зимнее утро к сараюшке в сгоревшей веси. Из сена спрятанного рачительным хозяином под крышу, выбрался на свет божий отрок, с поразительно светлыми голубыми глазами на бледном худом лице. В темно-русых волосах на его непокрытой голове застряли сухие травинки. Видно, что замерз. Одежда, в которую он был обряжен, обвисла на его худорбе и висела, словно рядно на ветви березы. От бывалого воя не укрылась повадка отрока. При виде незнакомца, мальчишка схватился за нож, и держал его маскируя, правильным хватом. Добре! Перед ним явно не смерд. Да, и клинок засапожника не дешев, и одежа не проста, пошита из дорогого сукна, только явно не по размеру и цветом непривычна.

      Тогда же взгляд отрока удивил старого воина. Холодный, оценивающий, ничуть не опасливый. Как будто он сам, боярин, должен был бояться мальчишку, а не наоборот. Ну, да! Как же он позабыл! Ведь говорила во сне богиня, что выгорела душа у мальца, а для таких как они, страха нет. Это одно! Второе, то, что воспринимает Беловода по причине преклонного возраста, как калику перехожего, и на висевший у пояса меч, ему чихать. Ну-ну!

      –Здравствуй, отроче, – первым поздоровался курянин. – Гляжу, нет в тебе почитания к старшим. Али сам князь передо мною? Коли так, звиняй княже, не признал.

      –И тебе здравствовать, добрый человек. Прости, что не поздоровался первым. Со сна растерялся.

      Речь правильная, смущения и в помине нет, где-то даже нахрапистая. Явно не смерд.

      –А относительно родословной, скажу, что берет она начало из родов кривичей, каковые происхождение от Дажьбога ведут и стали сами славны, славя богов наших, и никогда не просили и не молили их о благе своём. В княжестве Черниговском наша вотчина родовая, Гордеев погост на реке Псел. А в жилах моих руда боярина Гордея течет. Батюшка меня Егором нарек, позже прозвищем Лихой обзавелся, – без затей назвал свой прежний позывной и добавил, переиначив отчество – его самого Витославом