Славянин. Естественный отбор. Александр Владимирович Забусов

его мира, а жить все едино нужно. Выжить, вжиться и подняться над другими, вот его задача, раз нет ему места там, в будущем своей державы. Однако к его невеселым мыслям добавилась еще одна неприятность, похварывать стал дед, то ли на рыбалке подстыл, то ли действительно стариковское здоровье стало сбоить. Непонятно. К сходу снега с земли, его старческий кашель становился все громче и ощутимей. Чем помочь?

      Однажды поутру Беловод затемно поднял Лихого с лавки, не по обыкновению, ласково предложил:

      –Вставай внучок. Пора нам с тобой в стольный град Курск уходить, боюсь времени мне мало отпущено, пора тебя к делу приставить. Надеюсь, есть еще на этом свете люди, которые не забыли боярина Беловода.

      –Да, ты че, дед!

      Старик нахмурился, в голос легла нота метала.

      –Собирайся.

      Увешанный двумя тяжелыми кожаными саквами через плечо, с мечом на поясе, сам в рубахе почти до колен, в высоких сапогах, пошитых Беловодом специально для него, Лиходеев ничем не отличается от любого русича. В дороге они вторую неделю. Сама дорога, уходя от деревни к деревне, начиналась с узкой тропы, летником погружалась в смешанный лес, пересекала речушки и змеилась вдоль болот. Песчаная почва южных территорий Руси, и лес делала светлым, не было того бурелома каковой бывает в лесах Подмосковья и Ленинградской области, какими их помнил Лиходеев. На их пути не встретились заболоченные торфяные поляны с темными бездонными омутами, как на северных территориях России. Ночевали в попадавшихся в пути деревнях, один раз на постоялом дворе на перепутье дорог, в глуши. А как же? Везде люди живут. Пару раз, под шум леса и потрескивание костра, пришлось коротать ночь на придорожных полянах. Зато днем слух ласкал щебет птиц, погода в пути им досталась отменная. Идешь непоспешая по лесным просторам и радуешься летнему солнцу и небу, и тому, что ты просто есть на белом свете. Хорошо! Ощущения у Егора были как в детстве – особых забот нет, что ждет их впереди – неизвестно, думает в пути за него Беловод. Прикольно! Точно, как в детстве. Только ноша на плече тяжела с непривычки для его молодого тела, да и то вполне терпима.

      Солнце вошло в зенит, палило неимоверно, даже птицы попрятавшись в листву перестали петь. От песка на летнике из-под ног источался жар. А каково старику? Умаявшись и сам Лиходеев оглянулся на Беловода. Вон как, по лбу и щекам у старшего стекали струйки влаги. Взгляд деда соскользнув с лица Егора, уставился ему за спину, уперся как приклеенный. Резко обернулся. Пыльный вихрь, словно крепко подвыпивший человек, медленно выписывал коленца от обочины к обочине летника, песчаным маревом заслонив видимость дороги.

      –Что за…

      Беловод шагнув к Егору, отодвинул в сторону. По всему зная, что делать с встеченным препятствием, вытащил из кожаных ножен нож, легким взмахом метнул его в самый центр марева.

      –В-ва-а-а!

      Короткий вопль, перекрывший шелест песка и жужжание ветра в воронке, резанул по ушам, заставил Лиходеева поежиться. Смерч, к тому времени находившийся не далее пяти-шести шагов