Славянин. Естественный отбор. Александр Владимирович Забусов

поглядывая на призрачное зимнее солнце, клонившееся к закату, Лихой торя ногами сугробы, посеменил в выбранную сторону. Курить хотелось неимоверно, но вот беда, сигарет нет. Привыкший выкуривать пачку в день, Егор страдал. Уши опухли до слонячьего вида. Последнюю сигарету выкурил днем, а сейчас уже вечер.

      Дорога делая поворот, вильнула за угол, и Лихой встал столбом, словно кто ноги вкопал в снежную целину. Шумно перевел дух и непроизвольным движением ладони, вытер капли пота на лбу и лице. Тракт проходил через большую деревню, одна сторона которой прилепилась к лесной опушке, за околицей, на другой, хорошо просматривалось пространство пажитей и огородов. Снежный покров, как одеялом накрыл пространство полей. Смущало Егора только то, что даже издали сразу было понятно, деревню не пожалели, сожгли. И пожар в ней был давно, еще до того, как лег на землю первый снег. Делать было нечего, он скрипя сердцем, направился в мертвое поселение. Черные углистые, сильно закопченные бревна, во многих местах торчавшие из-под снега, контрастно смотрелись в окружении сугробов. В центре славянской веси, мертвый покой и тишину нарушал монотонный и глухой, почти не громкий стук. Ветер раскачивал дверь, повисшую на ременных петлях, ударял ее об косяк недогоревшей стены строения, в прошлом явно бывшего теремом. Каркас сооружения покосился и обуглился, но не до конца, удерживал двускатную крышу, когда-то изначально покрытую дранкой, теперь всю в почерневших больших прорехах. От крыльца в его центральной части, остались, наверное, одни воспоминания, можно только домыслить какой он был до пожара. Это ж, в какой год он попал, если на Руси деревни жгут за здорово живешь? Особо набожным Егор не был никогда, но сейчас осенил себя крестным знамением, поклонился «погорелице», тем самым выражая скорее уважение стойкости строению, чем верованию во что-то небесно-высокое. Вокруг «красовались» печи без труб на плешах выгоревших почти до основания изб. На задних «дворах» заметил пару сараев, нетронутых огнем по причине того, что поставили их на отшибе и огонь не смог дотянуться к ним.

      «Вот, так компот! Что за невезуха такая? И куда теперь идти прикажете? Считай почти раздетый, ночь на дворе».

      Лихой сдвинулся с места, побрел к одному из сараев, отсутствие стены на котором, показывало, что прежний хозяин завалил внутрь сена почти под самый потолок.

      «Перекантуюсь до утра, а там видно будет», – решил он.

      Несмотря на усталость, развел костер. Ощущая голод, ножом вскрыл банку рисовой каши с бараниной, «НЗ» сохраненный чисто случайно, кое-как разогрел ее на огне, металлической ложкой вычерпав полухолодный продукт, с аппетитом умял его. Через нору проделанную в сухом сене вполз в импровизированную берлогу, обвалил за собой лаз и свернувшись в позу эмбриона отключился. Заснул.

      * * *

      Метель, начавшаяся с приходом ночи, к утру разгулялась не на шутку. Ветер за стенами завывал так, словно за оконцем затянутым бычьим пузырем проснулось неведомое чудовище. Беловод проснулся среди ночи. Старость! Он уж