Вельяминовы. Время бури. Книга вторая. Часть девятая. Нелли Шульман

себя не волноваться за Гольдберга:

      – Я все равно ему не нужна, – напоминала себе девушка, – он здесь останется, после войны. Женится, на ком-нибудь… – дальше она избегала думать, такое было слишком больно. Роза глубоко затянулась горьким дымом:

      – Возьму еврейских сирот и поеду в Израиль, – решила она, – стану швейной мастерской в кибуце заведовать. Буду, как госпожа Эпштейн, только ей шестой десяток, а мне двадцать пять… – на глаза навернулись слезы. Маргарита не хотела убирать платье, настаивая, что Роза и дядя Эмиль, как девочка называла Гольдберга, должны немедленно пожениться:

      – Как только дядя Эмиль выгонит отсюда немцев… – Маргарита зевнула, – на следующий день. Я у вас подружкой буду, хоть у евреев на свадьбе их нет… – Роза рассказывала Маргарите о жизни в Израиле. Роза поцеловала мягкую щечку девочки: «А ты сама за кого выйдешь замуж?»

      – За принца, – сонно пробормотала Маргарита, – у меня будет фата и шлейф. Мы повенчаемся в нашей церкви, ее восстановят. Будем жить в замке… – девочка задремала. Докурив, Роза вернулась в комнату. Шелк мягко переливался, в свете свечи. Она присела на чемодан, с передатчиком:

      – Эмиль говорил, что Авраам женился, на докторе Горовиц. Это хорошо, пусть они счастливы будут, пусть доживут, до конца войны. Пусть ее сыновей найдут, Маргарита молится за своих братьев… – Гамен улегся у ног Розы. Трещала, оплывая, свеча, Роза вскинула голову вверх:

      – Ничего не слышно. Господи, сохрани его пожалуйста, пусть он не убоится зла… – девочка поворочалась:

      – Песенку, – сквозь сон потребовала Маргарита, – песенку, обо мне… – Роза взяла ее руку:

      – Она колыбельную от матери помнит. Элизу доктор Горовиц научила. Пусть никто не знает, ни горя, ни несчастий… – Роза тихо запела:

      – Durme, durme, mi alma donzella,

      Durme, durme, sin ansia y dolor…

      Полевые, легкие, теплые ботинки ступали по обледеневшей земле, в брошенном немецком окопе. У СС не хватило бы времени поставить мины, но Федор, все равно, настоял, чтобы саперы двинулись к оставленным позициям перед танками:

      – Мы их разогнали, артиллерийским огнем, – сказал он полковнику Хупферу, – но мало ли что они за собой оставили. Не стоит рисковать живой силой и техникой, особенно учитывая новости с других флангов… – он поморщился. По рации сообщили, что немцы, оборонявшие сталелитейный завод, бежали на восток, в Мон-Сен-Мартен. Тамошний взвод саперов, поспешно, решил, что здания не заминированы:

      – Еще хорошо, что они, все-таки, первыми на завод зашли… – вздохнул Федор, – не пустили туда пехоту… – от взрыва, уничтожившего подсобное строение, во дворе завода, где размещался немецкий штаб обороны, у саперов погибли три человека. Из Вервье, откуда на Мон-Сен-Мартен шла северная группа танков, передали о потере двух машин. Террикон заброшенной шахты взлетел на воздух, похоронив под собой и экипажи и технику. Хупфер распорядился внимательно все проверять,