Второй вариант. Юрий Теплов

пешком – держали направо и обогнули сопочник по подкове.

      – Трасса заложена в проекте, товарищ Савин, с учетом речных карьеров.

      – Так карьер-то всего один, здесь. А если поискать прямую?

      – Не понял вас.

      – Соединить основания подковы?

      – Это не в нашей компетенции, товарищ Савин, – произнес после паузы Давлетов.

      – Если бы мы, командир, нашли прямую, – сказал Дрыхлин, да на миллиончик насчитали удешевление трассы, премией нас не обошли бы. Только изыскатели тоже не дуриком тут шастали.

      – Но ведь они могли ошибиться, – возразил Савин.

      – Не могли, – хмуро отозвался Давлетов.

      Избушку между тем заполнил сытный аромат тушенки. Когда каша поспела, они подвинули чурбаки к столу. Савин открыл банку скумбрии, глянув на которую, Дрыхлин сказал:

      – Я – пас, – и провел ребром ладони под подбородком: сыт, мол, бамовским пайком по горло. Спросил: – Как насчет по маленькой?

      Давлетов покосился на вещмешок Савина, где хранился НЗ – фляжка со спиртом.

      – Нельзя! – сказал. – Неприкосновенно.

      – В нашей жизни, командир, все прикосновенно. Только меру надо соблюдать… – И вдруг насторожился.

      И все насторожились. Явственно донесся собачий лай, простуженный, неприветливый. Приблизился к зимовью. У самой двери кто-то завозился. Затем она распахнулась, запустив белый валок морозного пара. В проеме показался мохнатый рыжий малахай. С карабином наизготовку вошел охотник, невысокий, закуржавелый и вроде бы даже не по сезону легко одетый. Остановился у порога, настороженно оглядел гостей. Так же настороженно, уши торчком, застыла у его ног собака.

      – Извините нас, товарищ охотник, – привстал с места Давлетов.

      Тот легонько шлепнул рукавицей собаку между ушами. Она нехотя и недовольно попятилась, исчезла за дверью, которую охотник тут же закрыл. Поставил карабин в угол, стянул с себя наплечные лямки. Вместо рюкзака, как ожидал Савин, из-за спины появилось что-то вроде доски с ременными тесемками, перехватившими топорик и два холщовых мешочка. Охотник повернулся к свету и оказался совсем безусым мальчишкой. Протянул Давлетову узкую ладонь:

      – Здравствуй, гость!

      Все так и ахнули: женщина!

      – Здравствуй, гость! – сказала она Дрыхлину, задержавшись на нем взглядом. Затем протянула руку Савину, ощупала глазами его лицо: – Здравствуй, бойе!..

      Мужики – они и есть мужики. Задвигались, засуетились, даже набросили на один из чурбаков шубу, устраивая для охотницы сиденье. Она сняла с себя подпаленную оленью парку, осталась в меховой безрукавке, надетой на пуховый серый свитер. Безрукавка была такой же, как и их «забайкальские майки», только у них овчина крыта зеленой грубой тканью, а у нее мехом наружу и с подкладкой на меху. Так что не совсем легко была одета. А точнее – легко, но тепло. Сбросила с головы рыжий малахай, и сразу сыпанули черные волосы. Савин подумал, что ей лет двадцать или чуть больше. Волосы скрыли скуластость, губы стали мягче очертанием.

      Прежде чем сесть к столу, она спросила Савина:

      – Как тебя