Второй вариант. Юрий Теплов

ты родом, отец?

      – Я – татарин. С Урала.

      – Далеко, – вздохнула она. – Я знаю Чегдомын и Хабаровск. В Чегдомыне в интернате жила, училась в школе. И в Хабаровске тоже училась.

      Давлетов заморгал, глядя на охотницу, пробормотал что-то похожее на «бола, бола». Савин неожиданно уловил их поразительную схожесть, словно охотница была дочерью его начальника: скулы, лоб, разрез глаз.

      – Ты вспомнил свою дочь, да? – спросила она Давлетова.

      Тот утвердительно закивал головой, закашлялся по-стариковски.

      – У тебя, наверно, красивая дочь?

      Давлетов опять согласился кивком. Помолчал. Ответил:

      – Только невезучая.

      – Не нашла мужа?

      – Нашла. Непутевый человек.

      – Непутевый – тропу потерял?

      – Потерял.

      – Совсем худой муж… Он – хороший муж, – кивнула на Савина, и улыбка у нее стала виноватой.

      Савина тронула эта виноватость, он и сам заулыбался, с непонятной для себя признательностью к ее словам. И произнес, что и не гадал:

      – А ты красивая.

      Нет, наверное, в мире женщины, которая бы равнодушно восприняла такие слова. Так и Ольга, изумленно махнула ресницами, непрошеный румянец пробился сквозь морозный загар. Вспыхнула, засветилась вся. Потом, словно на что-то решившись, надела шапку, спрятав волосы и девчонку в себе. Застегнула безрукавку, потянулась за паркой.

      – Ухожу от вас.

      – Как это «ухожу»? – всполошился Давлетов. – Куда, на ночь глядя, «ухожу»? У вас здесь дом, лежанка. А мы подремлем сидя.

      – Нет. У меня другое зимовье. На Эльге.

      – Давно там появились избушки? – спросил Дрыхлин.

      Она не ответила, продолжала собираться. Савин глядел на нее, не веря в то, что она уходит в такую дикую ночь. Подошел к ней, хотел отговорить, убедить. Она провела рукой по его щеке:

      – Пойдем со мной, бойе.

      Савин даже не удивился, словно ждал этого. И не ощутил необычности приглашения. Виновата, наверно, тут была вся обстановка необычности, тайга, ее появление, нежданное и тоже из необычности. Потому он бездумно и молча стал собираться. Но услышал голос Давлетова:

      – Это невозможно, товарищ охотница. У нас – задание.

      – Бросьте вы! – вмешался Дрыхлин. – Дело молодое.

      – Но я не могу разрешить Савину отлучку, товарищ Дрыхлин. Завтра будем замерять карьер…

      – Я замерю! – Голос Дрыхлина начальнически затвердел.

      Савин топтался, понимая, что разговор о нем и не в силах в него вмешаться.

      – Где же я его потом найду? – растерянно спросил Давлетов.

      – Отец, я приведу его к тебе, – голос охотницы прозвучал, как просьба о прощении. – К тому месту, где будут садиться ваши вертолеты.

      Давлетов тяжело опустился на лежанку, борясь сам с собой, с пониманием, что нарушает установившийся порядок.

      – Ну, вот и договорились! – воскликнул Дрыхлин.

      Савин натянул свою черную шубу-короб, шагнул за охотницей через порог, не обнадежив Давлетова обещанием вернуться к сроку. Крутая темнота ослепила его, тишина оглушила.

      – Вот тебе