Дом с привидением. Андрей Михайлович Глущук

полного одиночества.

      – За что? – тихо всхлипывает моя Женщина и торопливо щелкает зажигалкой. – Я что-то у них украла?

      – Так, успокойся. Что произошло? – в подобных ситуациях я всегда чувствую себя идиотом. Мне ясно, что с первой слезы мы начинаем двигаться по расходящимся дорогам. Я пытаюсь понять: в чем причина ее трагедии. Но моя Женщина не ищет понимания. Она не хочет ничего объяснять. Ей нужно только сочувствие

      – Они три месяца обещают начать нормально платить. Я же надеюсь. Я отдам деньги. Как только оплатят – сразу отдам.

      – Ты взяла деньги клиента? – Напрягаюсь я.

      – Да.. Нет.. Дурак!

      Удивительная способность вместить в три слова ответ, историю и диагноз.

      – Ладно, я дурак. Но ты расскажи…

      – Зачем? Тебе это зачем!?

      – Затем, – я понимаю, что перехожу на ее язык, в котором слова не несут смысла, а лишь скрывают его, язык, которым я владею не лучше, чем китайским, а, значит, ни понять, ни сказать ничего не смогу.

      – Так, все. – Я пытаюсь обнять ее.

      – Отпусти, дай докурю. – Она все время боится, что в редакции узнают о наших отношениях. Как будто они для кого-то тайна.

      – Ладно, – соглашаюсь я. В этом состоянии с Моей Женщиной спорить бесполезно. Она не скандалит, не орет. Она бродит где-то внутри себя по лабиринтам страхов, за вязкой броней отстраненности. Пробиться к ней невозможно. Нужно просто дождаться того момента, когда лабиринт ее отпустит и она выйдет ко мне. – Давай. Я буду говорить, а ты меня поправишь, если ошибусь.

      Она молчит, я продолжаю.

      – Ты заняла деньги у клиента, а отдать пока не можешь?

      – Он не клиент. Знакомый. То есть…, мы вместе учились…

      – Сколько?

      – Две тысячи.

      – Хорошо. А как начальство узнало?

      – Он позвонил.

      – Почему мне не сказала?

      – Ты и так постоянно помогаешь…

      – Атас! – тяжело вздыхаю я. Не понимаю этой тактики: загнать себя в угол с тем, чтобы все равно вернуться к единственно возможному решению. Лезу в карман, достаю деньги. Прикидываю: до зарплаты еще неделя, но если не задержат, то дожить хватит. – Держи. Отпрашивайся, езжай сейчас и отдай, чтобы снять все вопросы. И пусть больше не звонит.

      Она не берет деньги. Указывает глазами на подоконник:

      – Положи. Вечером из рук в руки – плохая примета.

      Покорно кладу деньги на белый пластик. У моей женщины тысяча примет, как не стать бедной и быть богатой. Она всем приметам следует неукоснительно. Только деньги с ней роман не крутят. Наверное, они не верят в приметы?

      – Спасибо. – Ее длинные, нервные пальцы бережно сворачивают две тысячи и опускают в карман джинсов. Немного подумав, она торопливо целует меня в щеку.

      – Пошли? – Докуренная почти до фильтра сигарета одинокой красной звездой летит в урну. Я загадываю желание: «Чтобы все закончилось хорошо…»

      Беру