Зеркальный вор. Мартин Сэй

Клаудио. Он наклоняется к окошку водителя, что-то говорит, затем поднимает ладонь в прощальном жесте и проходит через калитку. Белая машина разворачивается и уезжает туда, откуда приехала. Клаудио идет к автобусной остановке, сунув руки в карманы. Стэнли обозначает себя взмахом руки. Клаудио не машет ему в ответ.

      Когда Клаудио вступает в круг света от фонаря над остановкой, Стэнли бросается к нему, хватает за плечи и начинает трясти.

      – Черт побери, чувак! – восклицает он.

      Клаудио вырывается из его рук и отталкивает Стэнли, который пятится обратно до скамьи. Клаудио выставляет вперед подбородок и яростно кривит рот.

      – Отвали, кретин! – говорит он.

      – Да что с тобой? Я просто рад тебя видеть целехоньким, только и всего. Что случилось?

      Клаудио отворачивается, качая головой. Потом снова смотрит на Стэнли.

      – Тот фильм, который снимал твой Уэллс на берегу, – как он называется?

      – Не помню, – говорит Стэнли. – Кажется, парикмахер этого не сказал.

      – По твоим словам, в нем снимались большие звезды, чьи имена знакомы даже тебе, так? Ты можешь сейчас назвать эти имена, Стэнли?

      – Вряд ли я вспомню, чувак. Эта голливудская фигня не держится у меня в голове…

      – Может, среди них был мистер Чарлтон Хестон?

      Стэнли на секунду задумывается.

      – А ведь и впрямь! – говорит он. – Там был Чарлтон Хестон! Мастер с ним даже встречался. Вроде как Чарлтон Хестон заходил в его салон вместе с какой-то известной актрисой.

      – Ее звали Марлен Дитрих? – уточняет Клаудио. – Или Джанет Ли?

      – Кажется, вторая. Джанет. Насколько помню.

      Клаудио подходит к нему почти вплотную. Его дыхание убыстряется. Он смотрит на Стэнли темными бездонными глазами.

      – А ты уверен, – произносит он свистящим шепотом, – что парикмахер называл имя Эдриан, говоря об Уэллсе?

      19

      В город они возвращаются пешком, ориентируясь сначала по луне, затем по общему уклону местности от перевала к морю и, наконец, по периодически проглядывающей сквозь придорожную листву гигантской надписи «ГОЛЛИВУД». К тому времени, как они добираются до бульвара Санта-Моника, оба уже вконец отупели от усталости, так что сил хватает лишь на то, чтобы перелезть через каменную ограду кладбища и вскрыть дверь какого-то помпезного склепа. Остаток ночи они проводят в полудреме на холодных мраморных плитах, за все это время обменявшись едва ли парой слов.

      Утро начинается густым туманом, который, однако, быстро идет на убыль – соскальзывает с города, как стянутая кем-то драпировка. Пока Клаудио не проснулся, Стэнли разминает затекшие ноги, прогуливаясь среди могил: прямоугольников подстриженной травы с каменными ангелами, обелисками и склепами среди темных стволов пальм и кедров. Ничего подобного ему еще видеть не доводилось, даже в воображении. Скрестив руки и потирая стынущие локти, он думает об умерших людях, которых когда-то знал, и о том, что с ними случилось впоследствии, куда они ушли после смерти.

      Он