Зеркальный вор. Мартин Сэй

бутылку. Клаудио подхватывает его под левую руку, и наконец он поднимается на ноги.

      Они ведут Чарли через променад, навстречу рокочущим звукам прибоя. Их руки смыкаются на его талии. Они не смотрят друг на друга. Теперь, будучи так близко, Стэнли может определить, что Чарли – пьянчуга со стажем, далеко скатившийся по наклонной: его тело под одеждой иссохло, как костяк огородного пугала, пряди светлых волос сухие и ломкие. Много с такого не возьмешь, разве что карманную мелочь. Зря он в это ввязался, овчинка явно не стоит выделки.

      После нескольких шагов по песку, уже на краю освещенного фонарями пространства, Чарли начинает упираться.

      – Ты в порядке, старина? – спрашивает Стэнли.

      – Не хочу в воду, – ноет Чарли. – Я еще не готов.

      – Ты о чем?

      – Я сказал…

      Ноги Чарли зарываются в песок, он распрямляет сипу и принимает подобие строевой стойки «вольно». Речь его становится внятной, а произношение – чистым и правильным, как у бостонского «брамина».

      – Я сказал, что еще не готов войти в воду. Если вы не возражаете.

      Свободная рука Стэнли перемещается за спину, пальцы смыкаются на плетеной рукоятке. Но когда он снимает другую руку с талии Чарли, тот падает ничком, увлекая за собой Клаудио. Оба оказываются на песке еще до того, как Стэнли вытаскивает кистень из-за ремня. В нос ему ударяет запах алкоголя и можжевельника, снизу доносится мягкое бульканье вытекающей из бутылки жидкости. Смех Чарли звучит глухо, большей частью уходя в песок.

      Оглянувшись по сторонам, Стэнли перекладывает кистень в боковой карман.

      – Давай не будем шуметь, Чарли, – говорит он. – Хорошо?

      Клаудио переворачивает Чарли на спину.

      – Тихо! – говорит Чарли, выплевывая песок и похлопывая Клаудио по щеке. – Ш-ш-ш-ш! Молчание – это лучший глашатай радости, не правда ли, Тадзио? Говори тише, если речь идет о любви.

      Стэнли опускается на колени рядом с Чарли и ощупывает карманы его брюк в поисках бумажника. Небо уже почернело, за исключением синеватой полосы на горизонте. На этом фоне к северу от них причудливыми силуэтами вырисовываются недостроенные аттракционы на пирсе. В процессе обыска Стэнли отвлекает Чарли разговорами.

      – Ну и каково это – быть рекламщиком? – интересуется он.

      – Нет, нет, нет, нет, – говорит Чарли. – Я не рекламщик, я атман. Я душа, дух, абсолют. Так же как и ты. И как он. Как все мы. Понимаешь?

      – Так ты не сочиняешь рекламу?

      – Больше нет. Давно забросил это дело.

      – Тогда чем ты занимаешься, Чарли? Кроме пьянства, разумеется?

      – Я поэт, – говорит Чарли.

      Стэнли вынимает руку из его кармана и рассеянным движением разглаживает смятую материю. Где-то южнее два долгих гудка оповещают о надвигающемся тумане. Полная желтая луна повисла над городом; Стэнли смотрит на ее отражение, рассеянное бликами по океанским волнам. «Ну конечно же, – думает он. – Конечно же, именно так все и должно было произойти».

      – Чарли, – говорит он, – скажи мне, ты, случайно, не