Зеркальный вор. Мартин Сэй

проходе с отвисшей челюстью. Потом кладет ладонь на короткую стрижку Стэнли.

      – Твои волосы, – бормочет он.

      Стэнли перехватывает его руку и рывком усаживает Клаудио рядом с собой.

      – Оставь это, – говорит он. – Ты слышал, что я сказал? Едем в Голливуд.

      – Ты стал похож на солдата, – говорит Клаудио.

      Пока автобус едет на юг до конечной станции, а затем вновь направляется на север, Стэнли рассказывает Клаудио то, что узнал от парикмахера. Оказывается, Эдриан Уэллс теперь связан с кинобизнесом: пишет сценарии фильмов и даже иногда их режиссирует. Совсем недавно он закончил съемки неподалеку отсюда, на набережной, и сейчас в Голливуде занимается монтажом отснятых материалов.

      – У него там играют несколько больших звезд, – говорит Стэнли. – Даже мне знакомы их имена. Для тебя это может стать звездным часом, приятель.

      Клаудио пытается выглядеть спокойным, осмысливая только что услышанное, но Стэнли видит, как его руки от волнения покрываются пупырышками.

      – С какой студией Уэллс заключил контракт? – спрашивает он.

      – Вроде бы с «Юниверсал пикчерз». По крайней мере, так сказал парикмахер.

      – Насколько мне известно, «Юниверсал» находится не в Голливуде, – говорит Клаудио. – Их площадка и офисы расположены за городом. Как нам найти это место?

      – Найдем, – заверяет его Стэнли. – Разве это так уж трудно?

      Они делают пересадку на бульваре Санта-Моника и направляются вглубь города, мимо прямоугольной белой башни мормонского храма, мимо студии «Фокс» и гольф-клуба, через Беверли-Хиллз. Стэнли не перестает удивляться тому, что кто-то называет эту местность городом. Скорее, это выглядит, как если бы нормальный город порезали на куски и разбросали с самолета куда попало: высокие здания группами или в одиночку без всякого порядка усеивают долину, а улицы с магазинами и частными домами протянулись между ними, подобно нитям грибницы. И всякий раз, когда Стэнли кажется, что они наконец-то добрались до настоящих городских кварталов, через минуту обнаруживается, что это совсем не так.

      На перекрестке с Уилширским бульваром они меняются местами. Клаудио пересаживается к окну, чтобы высматривать лица знаменитостей в проезжающих «роллс-ройсах» и «корветах», а Стэнли вполуха слушает его комментарии, параллельно обдумывая план дальнейших действий. Ему бы впору радоваться такой подсказке, существенно облегчающей поиск Уэллса, однако в этом смутно ощущается какая-то неправильность. Не то чтобы он сомневался в словах парикмахера – у того не было никаких причин сбивать Стэнли со следа, – просто полученные сведения не согласуются с тем образом Уэллса, который сложился у него в голове. И это его немного пугает. Так и хочется воскликнуть: «Да при чем тут кино?!» Стэнли чувствует себя обманутым, хотя и не может толком обосновать это чувство. Просто его коробит от мысли, что Уэллс этой книгой создал столь искаженное представление о самом себе – или, хуже того, не создал никакого представления вообще.

      Выбравшись