Повитель. Анатолий Степанович Иванов

хотела выйти, но Веселов загородил собой двери…

      – Нет уж, погоди… Тут разобраться надо…

      – Чего разбираться? Видишь – человек на платье дарит мне…

      Дуняшка оттолкнула Андрея, выскочила из сенок, перекинула коромысло через плечо и пошла к озеру. Андрей посмотрел ей вслед и повернулся к Григорию. Тот торопливо комкал шуршащий сатин, стараясь завернуть его снова в бумагу.

      – Что уставился? – буркнул он.

      – А вот что… Она говорила тебе, чтобы ты забыл сюда дорогу?

      – Не помню что-то… А вот как приглашала в гости – помню…

      – Приглашала? – переспросил тяжело Андрей. – В гости?

      – Был такой случай…

      – Врешь! Врешь все, рак клешнятый!.. – загремел вдруг Веселов, надвигаясь на Гришку.

      Бородин попятился. Не успев завернуть сатин, он уронил его на пол и угрожающе выставил вперед свои огромные руки:

      – Н-но, ты… Попробуй тронь!.. Зажму в кулак – только хрустнешь…

      Андрей и без того знал, что если Григорий удачно схватит его, то уж намертво. Знал также он, что трусости у Григория не меньше, чем силы в руках.

      – Ах ты! – воскликнул Андрей и неожиданно кинулся на Григория. Григорий отскочил и очутился на крыльце. Пятясь задом, он оступился и упал, но тотчас поднялся с земли. Веселов бросил ему сверток из сеней прямо в лицо:

      – Забирай!.. И увижу еще раз тебя здесь – пеняй на себя…

      Григорий повернулся и торопливо пошел прочь.

* * *

      А ночью, когда над озером, над деревней, над лесом разлилась черная глухая темнота, возле маленькой саманной избушки, на куче хвороста, приготовленного для растопки, сидели Дуняшка и Андрей Веселов. Дуняшка, в стареньком платке, тихо всхлипывала, прижимаясь лицом к широкой, теплой груди любимого. Одной рукой Андрей обнимал девушку, другой поглаживал ее вздрагивающее плечо.

      – Ты не плачь, – тихо утешал он, всматриваясь в темноту над озером. – Не всех же убивают на войне. Вернусь…

      – Боюсь я – не дождаться мне тебя… – промолвила Дуняшка.

      – Ну, ничего, дождешься, если… будешь ждать.

      – Господи, о чем ты? – с горечью, с тяжелым упреком воскликнула Дуняшка.

      – Гришка Бородин ведь не отстанет, я знаю…

      – Да на черта мне он, такой… – Больше Дуняшка не нашла слов.

      – Ну, ну… верю. Да и ему гулять недолго. Он ведь чуть помоложе меня.

      Потом они долго молчали. Дуняшка всхлипывала все реже.

      Андрей прижался губами к ее голове, вдыхал теплый запах волос. Сегодня они пахли почему-то сухим душистым сеном.

      Андрей долго думал, чем же это она вымыла голову, пока не рассмеялся.

      – Ты что?

      – Да так. Лопатины сенокос начали. Ты не у них работаешь?

      – Два дня уже.

      – Вот-вот.

      – Чудной ты.

      Тяжело пропели спросонья вторые петухи, а Дуняшка и Андрей все сидели обнявшись, все молчали. Наконец Андрей проговорил:

      – По земле хоть поезжу, посмотрю, где какая жизнь. Федька Семенов рассказывал…

      – Да