Уксусная девушка. Энн Тайлер

достигли настолько преклонных лет, что нуждались в помощи обслуживающего персонала (по одной нянечке на каждую, две для самой трудоемкой группы двухлетних детей), без которого они вряд ли справлялись бы с ватагой маленьких сорванцов. Хотя учреждение занимало цокольный этаж церкви Святого Алоизия, большая часть помещений находилось выше уровня земли, так что в комнатах было светло и солнечно, а двойные двери открывались прямо на детскую площадку. В противоположном конце помещения располагалась комната для отдыха воспитателей, где пожилые женщины и проводили большую часть рабочего дня, распивая травяной чай и обсуждая свои физические недомогания. Порой кто-нибудь из обслуживающего персонала осмеливался заглянуть туда на чашку чая или чтобы воспользоваться туалетом с «взрослыми» удобствами, однако на этих закрытых заседаниях старших они неизменно ощущали себя лишними и поэтому, несмотря на сердечность последних, старались без особой нужды не входить.

      Мягко выражаясь, Кейт вовсе не мечтала о работе в детском саду. Случилось так, что на втором курсе она заявила профессору ботаники, что его объяснение процесса фотосинтеза – бестолковое. Слово за слово, и в результате ее попросили уйти из колледжа. Она боялась реакции отца, но услышав, как было дело, он сказал: «Что ж, ты права – объяснение действительно бестолковое». Тем все и кончилось. Кейт сидела дома, не зная, чем заняться, пока ее тетушка Тельма не предложила ей место в детском саду. (Тетушка Тельма состояла там в членах правления. И не только там.) Теоретически Кейт могла бы восстановиться в колледже в следующем году, только почему-то не стала этого делать. Похоже, отцу и в голову не пришла такая возможность, к тому же для него было удобнее, чтобы она занималась домом и присматривала за своей младшей сестрой, которой было всего пять лет, – их дряхлая экономка с нею уже не справлялась.

      Воспитательницу, которой помогала Кейт, звали миссис Чонси. (Все нянечки обращались к воспитательницам «миссис».) Спокойная, невероятно полная женщина присматривала за четырехлетками дольше, чем Кейт прожила на этом свете. Как правило, она относилась к ним ласково-рассеянно, а когда они озорничали, строго говорила: «Конор Фитцджеральд, я все вижу!» или «Эмма Грей и Эмма Уиллис – смирно!» Она считала, что Кейт их слишком распускает. Если ребенок отказывался спать в тихий час, Кейт говорила: «Ну и ладно, как хочешь» и со вздохом отступала. Миссис Чонси в таких случаях смотрела на малыша с укоризной и говорила: «Кажется, кое-кто не слушается мисс Кейт». В подобные моменты Кейт чувствовала себя самозванкой. Да кто она такая, чтобы заставлять ребенка спать? Ей совершенно недоставало авторитетности, и все детишки это знали. Похоже, они воспринимали ее как четырехлетку-переростка, перечащую взрослым. Ни разу за шесть лет работы в детском саду они не обратились к ней «мисс Кейт».

      Время от времени Кейт подумывала о поисках работы, однако ничем это так и не закончилось. По правде сказать, на собеседованиях она не блистала. Кроме того, она ума не могла приложить, чем бы еще заняться.

      Как-то раз в колледже ее уговорили перекинуться в шахматы в зале отдыха общежития.