Как в первый раз. Дженнифер Доусон

решила, что он слишком пьян, поэтому ничего потом не вспомнит? Но, как бы то ни было, следовало срочно это прекращать. Ведь она пришла вовсе не для этого.

      Но, как и всегда, когда она оставалась с ним наедине, здравый смысл покинул ее. Ведь Эван был ее ахиллесовой пятой. Единственным человеком, который мог подтолкнуть ее к совершенно безрассудным поступкам.

      Вот почему она старалась держаться от него подальше.

      И вот почему не отталкивала его сейчас.

      Его руки скользнули по ее ногам, затем – под юбку.

      Следовало немедленно его остановить.

      Она положила руки ему на плечи, намереваясь оттолкнуть, но тут его ладони заскользили по ее бедрам, и коленки Пенелопы подогнулись. И все-таки, собрав волю в кулак, она сумела произнести:

      – Ты должен остановиться, Эван.

      Он вскинул подбородок, и его зеленые глаза пристально взглянули на нее.

      – А помнишь, Пенелопа, какой чертовски страстной ты всегда была? Прямо-таки мучила меня…

      Она стиснула зубы. Конечно, она помнила. Прекрасно все помнила.

      Его пальцы поползли выше по ее бедру. А губы снова прижались к ее животу. Голова ее все больше туманилась желанием, которое она годами подавляла, а Эван тем временем шептал:

      – Боже, ты просто сводила меня с ума. Да-да, сводила…

      Пенелопа мысленно вздохнула. Следовало срочно брать ситуацию под контроль, иначе она совершит что-нибудь, о чем потом сильно пожалеет.

      Резко выпрямившись, она проговорила:

      – Давай вернемся к нашей теме.

      – К какой теме? – Его губы вновь скользнули по ее животу, и она невольно затрепетала.

      – Мы говорили о твоей жизни. Ты должен взять себя в руки, Эван. – Отлично! Теперь ее голос звучит вроде бы спокойно. Да-да, она полностью держит себя в руках, и он никак на нее не подействовал. – Ты должен протрезветь, принять душ и перестать доводить свою маму до слез.

      Он сжал ее ноги и опять потянул на себя.

      – Сядь ко мне на колени, Пенелопа.

      – Нет, – заявила она решительно. Однако не отступила и не отстранилась. Ох, она вообще теряла рассудок, когда дело касалось Эвана.

      – Мне не хватает тебя на коленях. – Его пальцы задели край ее трусиков у изгиба ягодиц. – Думаю, тебе хочется того же…

      Пенелопа закрыла глаза, наслаждаясь чудесными ощущениями. У него были такие крупные и такие теплые ладони… И даже подростком он точно знал, как нужно к ней прикасаться. С тех пор ни один мужчина не прикасался к ней так, – несмотря на все ее желание.

      Вот почему это следовало немедленно прекратить.

      Сделав глубокий вдох, Пенелопа положила ладонь ему на руку и проговорила:

      – Множество женщин согревали твои колени все эти годы. Позвони одной из них.

      – Я не хочу их, я хочу тебя.

      – Чушь, глупости! – Она наконец-то отстранилась и, отступив достаточно далеко, чтобы он не смог до нее дотянуться, сделала «непроницаемое» лицо – такое выражение она придавала ему, когда переговоры проходили не лучшим образом и ей не хотелось раскрывать свои карты. –