Как в первый раз. Дженнифер Доусон

любоваться тем, в какую развалину он превратился.

      – Я вполне серьезно, Пенелопа. Убирайся к черту.

      Она прошлась по гостиной. Скрестив руки на груди, проговорила:

      – Ты очень любезен.

      «Какого дьявола она выглядит так безупречно?» – промелькнуло у Эвана. Он поморщился и снова глотнул из бутылки. Похоже, он уже был жутко пьян. И еще омерзителен. Поэтому ему не пришлось долго думать о том, можно ли нарушить неписаные правила, которые они установили много лет назад. В конце концов, он не звал ее сюда. И теперь ей придется за это расплатиться.

      – Мои выражения тебя не смущали, когда ты со мной трахалась, – проворчал Эван.

      Она хлестнула его убийственным взглядом.

      – Правда? Ты решил сразу вспомнить об этом? Даже не поздороваешься для начала?

      Она не должна выглядеть такой безупречной, когда он сидит тут, одуревший от алкоголя. Просто необходимо пробить это ее проклятое самообладание. Эван ухмыльнулся и заявил:

      – И я все еще помню, как мои пальцы елозили под твоими белыми хлопчатыми трусиками, когда я тебя трахал.

      С совершенно невозмутимым видом она пинком откинула в сторону пустую бутылку, затем подняла с пола его рубашку и, швырнув ее на кушетку, спросила:

      – Ты пытаешься меня шокировать?

      Эван недавно уволил уборщицу, и теперь квартира превратилась… В общем, царил ужасный беспорядок, и аккуратистку Пенелопу это, конечно же, очень раздражало. Что ж, вот и хорошо.

      Он презрительно хмыкнул и проговорил:

      – После всего, что я с тобой проделывал, разве тебя еще можно чем-то шокировать?

      – Это было давным-давно, Эван.

      Не настолько давно, чтобы он не помнил все до мельчайших подробностей. Она могла притворяться сколько угодно, могла довольно убедительно изображать равнодушие, но его ей не обмануть. Да-да, она все прекрасно помнила. Потому что происходившее между ними… О, было слишком хорошо. Настолько хорошо, что даже все супермодели мира не заставят его об этом забыть. Он трахал самых красивых женщин, пытаясь забыть ее, но поздно ночью, оставаясь один, думал только о Пенелопе.

      Она подняла с пола стопку журналов и положила их на столик рядом со стаканом.

      – Прекрати заниматься тут уборкой! – взревел Эван. Зачем она тут после стольких лет?!

      Но Пенелопа даже бровью не повела. Со своим обычным хладнокровием она подошла к нему и остановилась прямо перед ним.

      – Все, приступ ярости окончен?

      Эван смерил ее самым своим гадким оскорбительным взглядом и презрительно ухмыльнулся.

      – Ты еще не видела меня в ярости, малышка Пенни.

      Пенелопа хмыкнула и сказала:

      – Однако ты вряд ли сможешь что-нибудь со мной сделать, верно? – Это было напоминание о том, что он и так уже причинил ей много неприятностей. Как будто он мог об этом забыть. Ведь именно поэтому он и держался как можно дальше от нее. А она – от него.

      Да-да, неписаные правила, принятые ими много лет назад… Если б у него хватило