Дуэль четырех. Грибоедов. Валерий Есенков

прежде делывала на каждом шагу. У солдат были отрезаны немецкие пукли. Тайная экспедиция была уничтожена. Сенату повелевалось представить доклад об обязанностях своих, а также правах. Университеты были открыты для торжества просвещения истинно русского. Учение давало право на чин, чего прежде доискивались низкопоклонством и лестью.

      Он иронически продолжал, в тон ему:

      – Университеты, которым не находилось порядочных русских профессоров и в которые профессора приглашались из немцев, не знавших ни звука по-русски, так что их слушатели по этой причине понять не могли, а право на чин возмутило всех тех, кто чинов доискивался низкопоклонством и лестью и кто в учении по этой причине видит хуже чем якобинство, сам ничему не желая учиться.

      Каверин расхохотался, чуть не до слёз:

      – Эк забрало тебя! Да много ли их? Одни старики. Стоит ли об стариках толковать?

      Он гневно воскликнул:

      – Не одни старики! Случаются прытки из молодых! Не так уж и мало, да суть дела не в том!

      – Помилуй, а в чём? Ты сердит, вся суть дела в том.

      – Я точно, ужасно сердит. А суть дела в том, что и нынче неучи все наверху, у них власть, не у просвещённых людей, и по милости неучей все указы остаются, как водится, на бумаге, хоть плюнь, а к многим замыслам даже нельзя приступить.

      – Э, да чёрт с ними, рано ли, поздно ли, место неучей заступят иные, с новым правом на чин.

      И продолжал прежним тоном, в такт словам похлопывая себя по бедру:

      – Объявилось намерение улучшить положение подневольных крестьян.

      Он тотчас язвительно вставил:

      – Которое не было поддержано ни обществом, предовольным французскими фраками, ни этими вельможами прежних времён, которые отродясь ничему не учились, ни даже молодыми соратниками самого государя, которые учились кое-чему, ни, кажется, даже самими крестьянами.

      Каверин только на его филиппику улыбнулся, словно бы великодушно прощая неуместную эту горячность, когда вся беседа исключительно философски велась:

      – Сперанский приглашён был для составления конституции.

      Эта улыбка, эта настойчивость заблужденья бесили его, и он всё язвительней возражал, сверкая злобно глазами:

      – И вскоре был сослан без следствия и суда по наветам прежних вельмож[28].

      Каверин лукаво прищурился:

      – Дух преобразований слышался в этих первых шагах молодого правителя, воспитанного республиканцем Лагарпом на творениях Руссо и Мабли[29].

      Он ядовито отрезал:

      – Свежо предание, да верится с трудом.

      Каверин вдруг посерьёзнел и подался вперёд:

      – Ага, забирает! В том и состоит моя мысль. Возбудив этот соблазнительный дух, правительство не провело никаких серьёзных положительных преобразований, даже напротив, слишком скоро поворотило назад, точно перепугалось своих же собственных добрых намерений. О законности и справедливости было забыто. На место конституции нам дан Аракчеев с открытыми

28

Сперанский приглашён был для составления конституции… И вскоре был сослан без следствия и суда по наветам прежних вельмож. – Сперанский Михаил Михайлович (1772-1839) – граф, ближайший советник Александра I. По поручению царя составил «План государственного преобразования», предусматривающий ряд конституционных реформ. План был в целом отвергнут, Сперанский был уволен и в 1812-1816 гг. находился в ссылке.

29

…воспитанного республиканцем Лагарпом… – Лагарп Фредерик Сезар де (1754-1838) – швейцарский адвокат, республиканец, гуманист, человек высоких нравственных качеств. В 1784-1795 гг. воспитатель будущего русского императора Александра I. Через Лагарпа Александр воспринял идеи французского просвещения, позднее выразившиеся в лозунгах Великой французской революции.

Мабли Габриель Бенно де (1709-1785) – французский коммунист-утопист.