Совесть – имя собственное. Яков Капустин

его на оперативную работу или производство. Ему предложили должность замполита колонии, чему он очень обрадовался. Держался Смирнов с заключёнными всегда ровно, достойно и справедливо. Никого и никогда не унижал и не оскорблял. А уж о том, что замполит может наказать, не могло быть и речи.

      Полагая, что только так и нужно себя вести с заключёнными, он вступал в равноправную полемику со слушателями, имеющими иное мнение. Он не допускал мысли, что его разговорчивый оппонент просто куражится от безнаказанности, хотя знающие сотрудники его неоднократно предупреждали.

      Ему не хотелось верить, что эти полуграмотные, но начитанные и нахватанные наглецы, настолько отточили свой язык в бесконечных лагерных спорах и конфликтах, что способны переговорить даже работающий трактор.

      Однажды на политзанятии, на чеховскую фразу, о том, что в человеке должно быть всё прекрасно, наглец и циник Коля Желтоногов заявил замполиту, что это несусветная глупость.

      И, что этими глупостями всякие там Чеховы, горькие и прочие Станиславские развратили и развалили страну. А это позволило банде большевиков, во главе с Лениным, временно захватить власть в России.

      Смирнов не ожидал такой откровенной антисоветчины, поэтому несколько опешил. Но быстро нашёлся и ответил нахалу, что пятьдесят лет – это уже не временно, а навсегда. На это Коля спокойно сообщил, что татаро-монголы удерживали власть над русским народом триста лет, но и это им не помогло.

      – А ваш сифилитик Ленин намного глупее Чингисхана. Поэтому скоро большевики гикнутся, и о них будут вспоминать, как о татаро-монгольском нашествии.

      А чтобы окончательно добить Смирнова, Желтоногов шелкнул ногтем об зуб и убеждённо добавил:

      – Век воли не видать, если я ошибаюсь!

      Смирнов не знал, чем ответить на такую откровенную наглость, и молча вышел из секции.

      Колю, конечно, никто из урок не одобрил, потому что от добра добра не ищут. Пришлют вместо Валеры, какого-нибудь козла, тогда наговоришься в изоляторе.

      Понимая, что перевоспитать зэков ему не удастся, Смирнов решил, что должность замполита ему не по плечу. Поэтому он попросил руководство перевести его в начальники отряда, где мне пришлось с ним часто сталкиваться по многим организационным вопросам.

      Я тогда руководил на лесобирже всем производством.

      Проверяя месячные отчёты, я всегда следил, чтобы в его отряде всегда было перевыполнение плана. От этого показателя зависело продвижение в звании, премии и отпуск в летнее время.

      Зэки со своей стороны тоже старались его не подводить, потому что другой отрядный мог запросто отравить им жизнь.

      Смирнов всегда за кого-нибудь просил. Однажды он, стесняясь и краснея, обратился ко мне с необычной для офицера просьбой.

      Один молодой москвич из его отряда проигрался в карты, и это могло кончиться для того крайне печально. Валера попросил меня заплатить за этого балбеса 96 рублей, пока с тем ничего не сотворили.

      Валере я отказать