Вельяминовы. Время бури. Часть вторая. Том второй. Нелли Шульман

ожидала увидеть кого-то из шахтеров, или юношей, ушедших в армию, из поселка. Она смотрела на холщовую куртку, на коротко, почти наголо стриженые, темные волосы. В стеклах пенсне отражались звезды. Элиза не могла поверить своим глазам:

      – Месье Эмиль… – она комкала воротник блузки, – месье Эмиль, вы живы. Но как, почему? Мне говорили… – Элиза запнулась, – что здесь есть командир, Монах. Вы от него?

      Месье Эмиль сдвинул пенсне на кончик носа. Элиза вспомнила, как он склонялся над Маргаритой, младенцем, в кабинете рудничной больницы:

      – Интересно… – она услышала мягкий голос, – маленькой девочке интересно, что здесь блестит… – длинные, ловкие пальцы врача приложили стетоскоп, он застыл, слушая дыхание ребенка, – сейчас я тебе дам погремушку, моя хорошая… – месье Эмиль разогнулся:

      – Легкие чистые. Не волнуйтесь, мадам Кардозо, с Маргаритой все в порядке… – озабоченно, поведя носом, Элиза полезла в сумку:

      – Надо ее перепеленать… – доктор Гольдберг забрал сверток:

      – Вы чаю попейте… – добродушно сказал врач, – мы с Маргаритой справимся, мадам Кардозо.

      – Он меня всегда называл мадам Кардозо… – Элиза увидела смех, в темных глазах:

      – Я и есть Монах… – подмигнул ей Гольдберг, – я понимаю, в подобное сложно поверить… – кроме паспорта мадам Дельпи, и метрики ее дочери, в кармане куртки Монаха оказался пакет с бутербродами, и фляга с кофе:

      – Я на задание иду… – они сидели на камне, у реки, – меня в дорогу снабдили провизией.

      Элиза, тогда, отчего-то, решила:

      – Девушка снабдила. Ему год остался до тридцати. Почти ровесник Виллема. До войны он, кажется, не встречался ни с кем, но у нас и нет евреев. Только если в Льеже у него подружка была. Почему я вообще о таком думаю? – рассердилась на себя Элиза. Осенью, Эмиль сказал, что в отряде девушек нет:

      – Нам прислали радистку, из Лондона, но ее убили, – он вздохнул, – на акции. Хорошо, что мы передатчик в Льеж перевезли. Так надежней… – получив адрес и ключи от безопасной квартиры, Элиза поехала в город. Монах держал ящик, на почтамте:

      – Меня предупредили, что вы приедете… – почти хмуро сказал Гольдберг, – Звезда, то есть мадам Горовиц. Мы с ней по рабочим делам связаны… – Элиза сначала подумала:

      – Конечно, они оба медики… – женщина усмехнулась: «Словно в довоенное время». Элиза сообщила адрес ящика в Берлин, вернее, в Потсдам. Она отправила открытку, с видом льежского вокзала: «Дорогой друг, я продолжаю знакомиться с красотами Бельгии». Весточка означала, что радист готов к работе. Берлинская группа могла посылать информацию.

      – И я ни с кем не встречался… – заметил Гольдберг, осенью, в наполненном медным сиянием лесу, среди тонкого, еле уловимого запаха грибов, и палой травы, – я учился, работал. У меня времени не оставалось… – он целовал распущенные, золотистые волосы. Элиза тяжело дышала:

      – Даже странно, что именно сейчас