Засланцы. Лион Измайлов

а сегодня по три».

      Честно говоря, я и сам не очень-то понимал, почему это смешно. Но смешно, потому что мы все эту физиономию шута себе представляли, а он-то, Грозный, он только нас видит и понять не может, что происходит.

      Он, царь, насупился и говорит:

      – А в чём здесь юмор?

      Сынишка ему, конечно, объяснять стал. Дескать, надысь по пять были, но большие, а нонеча маленькие, но уже по три. И все опять захохотали. Жутко смешная ситуация, а царь опять понять не может, что за история такая дурацкая. Все вокруг со смеху помирают, а он вроде как в дураках. Он как звезданёт жезлом по полу! Все тут же стихли. Он сынишку выводит в соседнюю комнату.

      – А ну, – говорит, – объясни, в чём тут юмор? Сынок опять за своё:

      – Понимаете, батюшка, вчерась раков продавали по пять, но больших, а сегодня по три, но маленьких.

      Царь Иоанн говорит:

      – Это что, смешно оттого, что раки стали дешевле? А почему это смешно? В этом, по-моему, ничего смешного нет.

      – Да нет, – говорит сынок, – не оттого, что подешевели, а оттого, что вчера были по пять, но большие, а сегодня по три, но маленькие.

      Опять Иоанн понять не может, говорит:

      – Может, продавцы были какие-то не такие, а смешные? Может, жиды какие?

      Сынок опять за своё:

      – Да какая разница, какие продавцы, не в этом дело.

      – А в чём? – спрашивает царь.

      – Ну, как вы, батюшка, не понимаете? Надысь раки были по пять, но большие, а нонеча по три, но маленькие.

      Царь говорит:

      – Это же естественно, если раки большие, то они и стоят больше, а те, которые меньше, они и должны стоить меньше. А ну-ка, повтори снова.

      Сынок опять повторяет:

      – Надысь раки были большие, но по пять, а нонеча маленькие, но по три. – И опять захохотал.

      Ах, если бы он хоть сейчас не захохотал, может быть, и пронесло, а тут Иван как услышал этот хохот, так и звезданул сыну жезлом по башке. Тот упал, кровь хлещет. Ну, и концы отдал, то есть «дал дуба» или, говоря иначе, обнял его кондратий. Тут уж царь как заголосил!

      Народ сбежался, спрашивает:

      – Что случилось? За что?

      А царь говорит:

      – За то, что раки дорогие.

      То есть так получилось, что вроде бы он за народ свой болел душой и не мог позволить, чтобы цены на раков были такие высокие. Жутко он горевал потом, особенно когда ему рассказали, что историю эту дурацкую всем шут рассказал.

      Уж он того шута сгноить хотел, но чем шут-то виноват? Он потом заставил этого шута прилюдно всю эту историю снова продемонстрировать. Ну, тот снова её перед столами рассказывать начал, и опять все со смеху покатились. И самое главное, царь тоже смеяться начал. Оценил, так сказать, мастерство актёра.

      И ещё сказал: «Так это же другое дело! История-то никакая, а что из неё настоящий шут сделать может».

      И смеялся от души, хотя, конечно, смех этот был сквозь слёзы. Потому что, отсмеявшись, царь вспомнил, что от этой дурацкой истории получилось, и сказал: «Этого шута сослать куда подальше». Его и сослали куда-то на юг, к Чёрному морю. Но