Засланцы. Лион Измайлов

месяц она, по сводкам, собирала столько хлопка, сколько не могли бы собрать два передовых колхоза.

      Её звали Мухабат.

      В НКВД стали поступать письма, в которых указывалось, что в роду Мухабат были и баи, и басмачи. Когда басмачей стало больше, чем населения Узбекистана, доброжелателей нашли и расстреляли.

      Заодно посадили и родителей Мухабат на всякий случай, чтобы они в будущем что-либо не выкинули. Но кто-то сообразил, что теперь Мухабат – дочь репрессированных, и родителей тут же выпустили и наградили.

      Наконец девочку представили Сталину… Он долго смотрел на неё, потом взял за ухо. Подержал ухо в руке и спросил:

      – А ты по-русски понимаешь?

      – Да, – ответила Мухабат.

      – Молодец, – сказал Сталин.

      Он мучительно думал, о чём ещё спросить девочку, но придумать никак не мог.

      «И зачем это всё нужно, – подумал Сталин, – девочка, цветы? И так ведь все боготворят».

      Но Сталин был «железный» человек и все свои действия подчинял служению революции, а именно укреплению своей личной власти. Сталин отлично понимал, что, потерпев в течение нескольких минут девочку возле себя, он тем самым вызовет новый прилив всенародной любви, и поэтому шёл на жертвы. Сделав нечеловеческое усилие воли, он спросил:

      – Скажи, как тебя зовут, Мухабат?

      – Мухабат, – ответила Мухабат.

      – Правильно, – сказал Сталин и задумался.

      Он вдруг вспомнил, что у него есть дочка такого же примерно возраста, и есть смысл, чтобы она вынесла ему цветы. И надёжнее, и приятнее. Но враги могли обвинить его в семейственности, и Сталин отогнал от себя эту политически невыдержанную мысль.

      Он ещё немного подумал и спросил:

      – Хочешь посидеть на коленях у товарища Сталина?

      Девочка была непосредственной настолько, что даже не робела в присутствии вождя мирового пролетариата. Она уселась на колени к «отцу народов» и, так как привыкла крутить нос своему отцу, одной рукой обняла дедушку Сталина за шею, а другой стала накручивать довольно большой, рябой и маслянистый нос Иосифа Виссарионовича.

      Сталину такая фамильярность юной хлопкоробки не очень понравилась, но неудобно было перед подчинёнными сбрасывать девочку с коленей.

      «Экая гадина», – подумал Сталин и улыбнулся девочке, обнажив жёлтые зубы.

      Сталин глянул своим жёлтым в крапинку глазом в сторону секретаря, и тот, моментально учуяв смертельную опасность, сказал:

      – Пойдём, девочка, Иосиф Виссарионович должен ещё работать.

      – Да, девочка, иди, – попрощался Сталин и, когда она ушла, отряхнул после неё свой мундир так, будто он запылился, и пошёл мыть руки.

      Теперь Сталин был занят ещё одной проблемой. Суть её была вот в чём. Девочка поднесёт цветы. Сталин возьмёт её на руки. Иначе её никто не увидит на трибуне. И что же, он так и будет стоять и держать её на руках?

      И сколько держать? Сразу не сбросишь, надо, чтобы как можно больше народу увидело ребёнка в объятиях вождя.

      Дано было задание, и целый научно-исследовательский