Мы были лжецами. Э. Локхарт

что кто-то оттуда присматривает за ними. А значит, и за мной никто не присматривает.

      – Это не значит, что ты плохой человек.

      – Вот мама верит в Бога. Она выросла в буддистской религии, но теперь ходит в методистскую церковь. Кажется, она мной не очень довольна. – Гат редко говорил о своей матери.

      – Ты не можешь верить только потому, что она тебе велела.

      – Нет. Вопрос вот в чем: как быть хорошим человеком, если ты больше не веришь.

      Мы смотрели в небо. Собаки зашли в дом через свою маленькую дверцу.

      – Ты замерзла, – сказал Гат. – Давай-ка я дам тебе куртку.

      Мне не было холодно, но я все равно села. Он тоже. Потом снял свою охотничью куртку и передал мне.

      Она была нагрета его телом. Слишком широка в плечах. Теперь его руки были голыми.

      Я хотела поцеловать его в этот момент. Но не решилась.

      Может, он любил Ракель. Фотографии в его телефоне. Сухая роза в конверте.

      9

      На следующее утро за завтраком мама попросила меня разобрать папины вещи на чердаке Уиндемира и взять себе то, что понравится. От остального она избавится.

      Уиндемир был неказистым строением с покатой крышей, прямо под которой находились две спальни из пяти. Это был единственный дом на острове с забитым чердаком. У него было большое крыльцо и современная кухня с мраморными столешницами, которые смотрелись совсем не к месту. Комнаты были просторными, и повсюду носились собаки.

      Мы с Гатом забрались на чердак, прихватив по бутылочке холодного чая, и устроились на полу. Пахло древесиной. На полу сиял ослепительный квадрат от окна.

      Мы и прежде бывали на чердаке.

      И все же – мы никогда прежде не бывали на чердаке.

      Книги всегда были папиной отдушиной. Спортивные мемуары, захватывающие детективы и рассказы рок-звезд – все написаны стариками, о которых я никогда не слышала. Гат не особо вчитывался в названия. Он сортировал книги по цвету. Красная стопка, синяя стопка, коричневая, белая, желтая.

      – Ты разве ничего не хочешь почитать? – спросила я.

      – Возможно.

      – Как насчет «Первая база. Покинуть пределы»?

      Парень рассмеялся. Покачал головой. Выровнял свою синюю стопку.

      – «Зажигай с моей темной стороной»? «Герой танцпола»?

      Он снова смеялся. Затем стал серьезным.

      – Каденс?

      – Что?

      – Заткнись.

      Я позволила себе засмотреться на него. Каждая его черточка была мне знакома, но при этом я словно никогда не видела его раньше.

      Гат улыбнулся. Сияя. Застенчиво. Парень стал на колени, цветные книжные стопки разъехались в стороны, он протянул руки и погладил меня по волосам.

      – Я люблю тебя, Кади. Серьезно.

      Я наклонилась и поцеловала его.

      Он коснулся моего лица. Пробежался рукой по шее и ключице. На нас лился свет из чердачного окна. Наш поцелуй был нежным и электрическим, хрупким и уверенным, пугающим и единственно верным.

      Я почувствовала, как любовь потоком течет от меня