Мы были лжецами. Э. Локхарт

говорю я. – «Из Гатвика Меттью Патила вышло изысканное блюдо».

      Нам было так холодно, что все это казалось безумно смешным. У нас не было даже полотенец. Мы прижимались друг к другу под шерстяным одеялом, касаясь голыми плечами и переплетясь замерзшими ногами.

      – Это чтобы не было переохлаждения, – сказал Гат. – Не подумай, что ты мне нравишься или еще что.

      – Я и не думаю.

      – Ты перетягиваешь одеяло.

      – Прости.

      Пауза.

      Гат продолжил:

      – Вообще-то ты мне нравишься, Кади. Я не хотел тебя обидеть. Слушай, когда ты успела стать такой красивой? Это отвлекает.

      – Я такая же, как всегда.

      – Ты изменилась за этот год. А я должен играть роль.

      – Ты ведешь какую-то игру?

      Гат торжественно кивнул.

      – Ничего глупее не слышала! И что за роль?

      – Я спокоен и невозмутим. Ничто никогда не может пробить мою броню. Ты разве не заметила?

      Я рассмеялась.

      – Нет!

      – Черт. А я-то думал, это моя фишка.

      Мы сменили тему. Обсудили, не взять ли малышей в Эдгартаун в кино, немного поболтали об акулах, неужели они и правда охотятся на людей, о фильме «Растения против Зомби».

      После чего решили вернуться на остров.

      Вскоре Гат начал одалживать мне книги и часто ранним вечером приходил ко мне на маленький пляж. Или когда я лежала на газоне Уиндемира в окружении наших ретриверов.

      Мы вместе гуляли по деревянной дорожке, огибавшей остров, Гат обычно шел передо мной. Мы говорили о книгах или придумывали фантастические миры. Иногда мы делали несколько кругов, пока не чувствовали, что совсем уже устали и ужасно хотим есть.

      По бокам вдоль тропинки рос шиповник – белый и ярко-розовый. У него был слабый сладковатый аромат.

      Однажды я посмотрела на Гата, лежащего в гамаке дома Клермонт с книгой, и почувствовала… ну, что он мой. Что он создан именно для меня.

      Я тихо устроилась рядом с ним в гамаке. Вытащила из его пальцев ручку – он всегда читал с ручкой – и написала «Гат» на тыльной стороне его левой руки и «Каденс» – на правой.

      Гат взял у меня ручку и написал «Гат» на тыльной стороне моей левой руки, а «Каденс» – на правой.

      Я не говорю, что это была судьба. Я не верю в неизбежность, родственность душ и вообще в сверхъестественное. Просто хочу сказать, что мы понимали друг друга. Во всем.

      Но нам было всего по четырнадцать. Я еще никогда не целовалась с мальчиком, хотя исправила этот недочет в следующем учебном году, и мы почему-то не называли наше чувство любовью.

      6

      Летом-номер-пятнадцать я приехала на остров неделей позже, чем остальные. Папа бросил нас, и мы с мамочкой занялись новой обстановкой, консультировались с декоратором и все прочее.

      Розовощекие Джонни и Миррен встретили нас на причале – с длинным списком планов на лето. Они организовывали семейный турнир по теннису и собирали рецепты мороженого. Мы хотели поплавать на лодке и устроить костер.

      Малышня, как всегда, с криками носилась вокруг. Тетушки вежливо улыбались. Когда суета в