Мы были лжецами. Э. Локхарт

чтобы я согрелась. Отпаивали чаем и одевали, но я так и не заговорила и не переставала дрожать. И меня отвезли в больницу в Мартас-Винъярде, где я пролежала несколько долгих дней, пока доктора проводили осмотр. Переохлаждение, проблемы с дыханием и, возможно, травма головы, хотя сканирование мозга ничего не показало.

      Мама все время была рядом, она сняла номер в отеле. Я помню грустные, серые лица тети Кэрри, Бесс и дедушки. Помню ощущение того, что мои легкие чем-то переполнены, хотя из них уже откачали воду. Помню, как мне казалось, что я никогда уже не согреюсь, даже когда мне сказали, что температура моего тела пришла в норму. Мои руки болели. Ноги болели.

      Мамочка отвезла меня домой в Вермонт, чтобы я восстановила силы. Я лежала в темноте и чувствовала дикую жалость к самой себе. Потому что я была больна, а главное, потому, что Гат не позвонил.

      И не написал.

      Ведь мы любили друг друга?

      Разве нет?

      Я написала Джонни три глупейших, полных любовной горячки письма по электронке с просьбой сообщить что-нибудь о Гате.

      У того хватило ума не отвечать. Мы – Синклеры, в конце концов, а Синклеры так себя не ведут.

      Я перестала писать и удалила все письма из отправленных сообщений. Они были символом моей слабости и глупости.

      Важно то, что Гат пропал тогда, когда мне было больно.

      Важно то, что это был всего лишь летний роман.

      Важно то, что он, вероятно, любил Ракель.

      В любом случае мы жили слишком далеко друг от друга.

      В любом случае наши семьи были слишком близки.

      Я так и не получила объяснения.

      Просто знала, что он бросил меня.

      13

      Добро пожаловать в мою черепную коробку.

      Грузовик катится по косточкам моей шеи и голове. Позвоночник ломается, мозги лопаются и медленно вытекают. Тысячи фонариков вспыхивают в моих глазах. Мир кренится.

      Меня рвет. Я отключаюсь.

      И так постоянно. Каждый божий день.

      Боли начались через шесть недель после несчастного случая. Никто не знал, связаны ли эти события, но отрицать рвоту, потерю в весе и состояние, близкое к ужасу, было невозможно.

      Мамуля сводила меня на МРТ и КТ. Иглы, аппараты. Еще больше игл и аппаратов. Меня проверили на опухоль головного мозга, менингит и так далее. Чтобы облегчить боль, мне прописали одни медикаменты, потом другие медикаменты, а потом и третьи – поскольку предыдущие не сработали. Мне выписывали рецепт за рецептом, даже не зная, что со мной. Просто чтобы облегчить боль.

      Каденс, говорили доктора, не принимай слишком много.

      Каденс, говорили доктора, смотри, а то привыкнешь.

      Но все же, Каденс, обязательно принимай эти таблетки.

      Я побывала на таком количестве консультаций, что даже не могу все припомнить. В итоге врачи поставили диагноз. Каденс Синклер Истман: посттравматические головные боли, также известные как ПТГБ. Мигрень, спровоцированная черепно-мозговой травмой.

      Они говорили, что я поправлюсь.

      Что я не умру.

      Просто мне будет очень больно.

      14

      После