Четыре всадника. Роман-мистификация. Алексей Егоров

рядах сочувствующих не меньше.

      – Судить не будем, – сказал красный, – завтра же и сожжем этот мусор.

      – Операция проведена с изысканным блеском, – поклонившись низко до земли сказал коричневый и нервно и брезгливо сплюнул в сторону бывшего соратника.

      – Знаешь, – устало проговорил де Ланкр, – как то в детстве я заплутал в ледяном лесу.

      – Мессир, вы сказали в ледяном?

      – Да, так я только что сказал, – дал разъяснение красный инквизитор, – Я долго бродил, ноги и руки совсем окоченели. И смерть шла совсем рядом. Вдруг, я набрел на маленькую избушку и вошел в нее. Здесь были дрова и печь. Я быстро согрелся и, забравшись в уютный уголок, заснул крепким сном. Ночью, меня разбудил скрип снега у порога. Я пробудился и испуганно залез под кровать. Кто-то вошел, монотонно прошелся по комнате, откашлялся. Затем разложил что – то на столе и так же поскрипывая удалился. Под кроватью я просидел до рассвета, а когда покинул свое убежище, обнаружил на столе овечий сыр, хлеб и молоко. И записку, в которой говорилось следующее:

      Каждая снежинка это осколок неба. Любой осколок неба, упавший на землю, это всего лишь осколок неба. Это значит, что когда то, все небо высыпится на землю. И это не значит что оно, что – то да должно стоить. И это не значит, что мы должны об этом думать. Потому как все осколочки неба летят к земле. НО… если одна из них, решится вопреки всем законам и устоям, воспарить, то, небо примет его обратно. Небо останется целым.

      – Кто же был этот неведомый ночной гость? – удивленно спросил коричневый.

      В этот момент пошел снег. Красный поймал несколько снежинок и брезгливо растер в ладонях, – С тех пор я твердил этот текст как молитву, говорю тебе об этом не для того что – бы ты посмеялся. Говорю тебе это для того, чтобы ты понял что есть истина и что есть долг. Плевать, что там творится у нас в душах, на то есть воля Божья. Ты понял меня? – гневно преобразился красный.

      – Да мессир инквизитор.

      – И слабым звеньям среди нас не место, – продолжил де Ланкр, – слюнтяям с выраженной человечностью. Затем он перешел на слабо заметный шепот, говорил так что бы его слышал только он сам, – мало ли что все мы хотим? Может я, тоже летать хотел, может я, тоже осколок неба?

      Глаза его осоловели, руки затряслись, и он еще ненавистнее посмотрел на лежащего серого.

      – Мы не должны, не должны, не должны, – упрямо твердил серый и вдруг…

      …. Полетел

      Сначала еле, еле оторвался от земли. Затем, все быстрее и быстрее начал подниматься к небу.

      – Это запланировано? – строго спросил красный.

      – Боюсь сир, что нет, – оторопевшим голосом прошипел коричневый и перекрестился.

      – А ну ка прекратить полеты, – приказал красный и нервно помахал летающему человеку, – он что, так проникся твоим бредом? Это же всего – то операция по выявлению слабого звена в ведомстве, он что, не понимает?

      – Он летит, – спокойно