Свои люди (сборник). Анна Сохрина

откашлялся. – Это тоже ответственно.

      – Гусь лапчатый, – сказала Морковка, – это под тобой оборвётся! Сам и вари.

      – У меня пальцы, мне мама не разрешает…

      – А у меня их нет, – рассердилась Морковка. – Я тоже не варила. Я только яичницу с колбасой, когда бабушка надолго уходит.

      – В суп надо класть мясо и картошку, – сказала я не очень уверенно.

      – Картошку чистить долго, – решила Морковка. – Лучше макароны, они ещё полезнее.

      Мы достали из рюкзака три больших пакета макарон и высыпали их в ведро с холодной водой. Затем подвесили ведро на палку над огнём и стали ждать, когда макароны сварятся. Прошло некоторое время – вода в ведре помутнела, и со дна начали идти большие лопающиеся пузыри.

      – Смотри-ка, – опасливо сказала я, показывая на пузыри, – а это что?

      – Это они варятся, – Морковка сосредоточенно мешала в ведре деревянной палкой. – Скоро тушёнку положим, она уже сваренная.

      – Тут сам сваришься, – я сорвала ветку и стала махать ею вокруг себя, создавая таким образом вентиляцию. Морковка перевернула рюкзак и высыпала на траву десять банок тушёнки. Я вспарывала их ножом, передавала Морковке, а та вытряхивала их содержимое прямо в ведро. Пустая банка летела через её плечо. Скоро вся поляна за Морковкиной спиной покрылась раскореженными жестянками.

      – Послушай, – Морковка нагнулась над ведром. – А он вылезать начинает…

      – Пихай его назад! – я бросилась к Морковке на выручку.

      С супом и в самом деле происходило что-то странное. Макароны сильно разбухли, слиплись в скользкий серый ком и шевелились как живые. Толкаясь и пыхтя, они поднимались всё выше и выше к предательскому краю ведра, выталкивая на своём пути нежно-розовые куски тушёнки!

      Мы с Морковкой пытались затолкать их обратно, но наши попытки были малорезультативны. Взбунтовавшиеся макароны, пузырясь, выползали из ведра и всей своей мокрой и вязкой массой обрушивались на огонь, который шипел, изгибался многоцветными языками и отступал.

      – Что же делать? – почему-то шёпотом спросила Морковка. – Они ведь все вылезут!

      – Может, сорт не тот? Не для супа?

      – А я почём знаю? – Морковка была готова зареветь.

      Руки, щёки, голый живот её были перепачканы сажей, я взглянула на Морковку и начала смеяться.

      – Ну, девочки, я смотрю, у вас тут весело. Значит, дела идут, – услышали мы густой и бодрый бас Кол Колыча.

      – Идут, – подтвердила я. – Только через ведро.

      Кол Колыч подошёл поближе, и выражение лица у него переменилось. С минуту он постоял, с недоумением глядя на то, что делается на костре, затем, как будто очнувшись, одним прыжком достиг ведра и схватил его за ручку. Обжегшись, он заскакал на одной ноге и выругался. Мы с Морковкой отвернулись и сделали вид, что оглохли.

      – Ну вы и поварихи… – Кол Колыч, сидя на корточках, рассматривал чёрное от сажи ведро. – А ещё женщины, девушки то есть…

      Тем временем к костру начали подходить наши одноклассники.