Улитка в тарелке. Юлия Лавряшина

ты у Дрима спроси. Ты же ему так верила!

      – Ему как раз и хотелось нам все рассказать! – она вступилась так яростно только потому, что необходимо было убедить еще и себя.

      – Что же не рассказал? И не расскажет, вот увидишь. Если бы ты не подслушала, мы вообще ничего не узнали бы.

      И вдруг неожиданно с уважением Эви заключил:

      – Ты – молодец.

      Миру потянуло уткнуться лицом в лопух, потому что на щеках стало слишком горячо. Но тут она заметила коричневую улитку, спрятавшую голову.

      – Гляди-ка! Точно, как твоя.

      Эви озабоченно нахмурился:

      – Придется ее выпустить. А то как она будет, если я уйду? Никто же ей воды не подольет.

      – Ну да, мы ведь все уйдем…

      – Да если и не все! Думаешь, кто-нибудь про нее вспомнит? Даже если я попрошу, не вспомнят. Пацанов только в столовую от компьютеров дозовешься… Да я ее никому и не показывал, кроме тебя, – признался Эви, пытаясь скрыть улыбку.

      Мира улыбнулась в ответ, не зная, что и сказать. «Спасибо», что ли? При чем здесь – «спасибо»? Тут нужно бы сказать что-то совсем другое…

      – Я тоже только тебе показала бы, если б у меня была такая, – нашлась она.

      И подумала: «Ну, может, еще Дриму… Он разрешил бы ее держать».

      Ей показалось, что Эви подумал о том же. А с чего бы тогда он так странно улыбался? Губы у него уже не были синими, теперь они походили на засохшие травинки.

      «У меня такие же, – Мире захотелось прикрыть их рукой. – Скорей бы они стали розовыми и мягкими, как у Руледы! И почему она не нравится Дриму? Здорово, что не нравится…»

      – Давай, я одна поищу, – предложила она на всякий случай, хотя было заметно, что Эви оживает.

      – Нет уж! – запротестовал он и начал подниматься. – Еще сбежишь туда без меня.

      От возмущения у Миры перехватило дыхание:

      – Да ты что?! Я какая-то предательница по-твоему?

      – Нет, Мира! Ты не кричи так… Я же просто сказал. Пошутил.

      Сама не понимая, отчего в ней все так задрожало, Мира запальчиво проговорила:

      – Никогда так… Только представь! Я без тебя – как? А ты? Смог бы без меня?

      От испуга глаза Эви позеленели:

      – Я же говорю, что пошутил!

      – Ладно, – успокоилась Мира. – Пойдем. Только потихоньку.

      Краем глаза она заметила, как мимо метнулась белка, легко прошуршав по сосне. Мира крикнула:

      – Смотри, смотри!

      Но Эви не успел увидеть ее.

      – Какая она была? – вздохнув, спросил он.

      – Я только хвост разглядела. Он такой выгнутый был. Ну, знаешь, как лепесток у саранки.

      – Вот никогда не вижу, – Эви с досадой пнул выпирающий из земли сосновый корень. – Может, у меня шея не так поворачивается, как у тебя? Ну-ка, поверни! Подожди, теперь я… Ты быстрее.

      – Ну да! Я же старше.

      В голове что-то больно натянулось, будто уже раз прозвучавшая мысль выбиралась из памяти по тоненькому канату: «Раньше мне было легче забираться на дерево…» Она с тревогой взглянула на Эви: ему частенько удавалось угадывать ее мысли,