Иллюзия вторая. Перелом. Игорь Григорьян

идти быстрее, а если быть ещё точнее – оно возвращается к привычному ему и нам размеренному бегу – время возвращается к своей человеческой шкале.

      7

      – Смотрите, смотрите, – Агафья Тихоновна резко схватила Артака за лапу и сжала её что было сил.

      При этом, она подняла голову вверх, щурясь и высматривая там что-то пока ещё невидимое.

      В самом верху, среди ярого, жёлтого, оттенком напоминающего глаза дракона света, появилось интенсивная и насыщенная, ослепительно-белая, слепящая точка.

      Она не увеличивалась, но и не уменьшалась; она не разгоралась и не затухала; она не уплотнялась и не рассеивалась. Небольшая пульсация внутри белого шара как бы подсказывала, намекала на то, что где-то в глубине этого отчётливо-живого, палящего сияния происходят какие-то действия, что там течёт полноводная и неиссякаемая река. Даже не река с её пучинами и водоворотами, и не озеро с его тихими и глубокими омутами – но целое море или океан, во всём своём многообразии различных форм и проявлений.

      А может и не океан вовсе.

      Может – вакуум, может – ничто – да, да, может это было чистое и ничем незамутненное Ничто.

      Но что бы ни было внутри белой точки – оно было.

      И оно было вечно.

      Оно подпитывало и кормило самое себя, оно утилизировало ненужное внутри самого себя, оно рождало новые рисунки, образы, очертания.

      Каждое мгновение и каждый проходящий невесомый миг оно пульсировало, жило, существовало.

      Понимание этой простой и необычной вещи охватило акулу сразу и целиком.

      Понимание не доказывало, не убеждало, не спорило.

      Оно не препиралось и не вступало в дискуссию.

      Не соперничало и не соревновалось.

      Не объясняло и не вразумляло.

      Оно просто было.

      Оно – понимание – просто констатировало факт – простой факт – этот пронзительный, пронизывающий всё белый свет был вечен. Он не мог родиться или умереть, он не мог возникнуть, он не мог появится из ниоткуда. Впрочем и появиться откуда-то от тоже не мог. Наоборот, этот свет – эта сверкающая, блистающая, эта сияющая звезда сама была в состоянии породить всё что угодно. И вот теперь она появилась здесь и просто была, присутствовала – робко, но негасимо дополняя жёлтое и тёплое свечение сознания своим белым, алебастрово-молочным излучением.

      Дракон поднял голову.

      Он заметил это необыкновенное огнище и отпечаток белого пламени коснулся его глаз. Жёлтый зрачок впитывал живое, неподвластное человеческому пониманию свечение, а сам дракон наполнялся какой-то диковинной, не поддающейся никакому человеко-разумному объяснению энергией. Именно благодаря этой диковинности, туманности и непостижимости, жемчужно-белое свечение становилось ещё более желанным, оно ясно демонстрировало свою чудесную природу, а спустя одно лишь мгновение, сияние белого света стало не только желанным, но и необходимым.

      Стало.

      Жизненно.

      Необходимым.

      Как