Иллюзия вторая. Перелом. Игорь Григорьян

человек начинает что-то видеть, или слышать, или чувствовать, и лишь потом называет то, что он смог узреть, каким-то новым, доселе неиспользованным словом. И это слово обретает жизнь. Самую настоящую, не выдуманную, не иллюзорную жизнь – жизнь фактическую, научную – жизнь вечную. Такова процедура рождения слова. И такова процедура формирования языка.

      – Я понимаю, – Агафья Тихоновна ещё раз кивнула, – теперь я понимаю почему точно описать словами другие, невидимые человеческие тела, не представляется возможным. Все очень просто – ни в одном языке мира просто-напросто нет таких слов, так как ни один существующий народ не обладает возможностью увидеть эти другие, – теперь уже акула сделала акцент на слове «другие», – другие тела, и как следствие, таких слов, которые бы смогли объективно их описать просто не существует, правильно?

      – Да, совершенно так, – Артак усмехнулся одними губами, – но мы с вами все-таки попробуем.

      – Попробуем что? Описать то, что еще никому не удавалось описать словами?

      – Описать? Возможно… Возможно, что и описать, – Артак задумался, – возможно, – повторил он задумчиво, – но скорее всего – почувствовать. Ведь каждое из слов воспринимается отдельно взятым человеком совершенно индивидуально, в полном соответствии со своим, полученным в течение всей своей жизни, опытом. И оттенков у восприятия очень много, если не сказать – невероятно много. Сколько людей – столько и восприятий, а значит, столько и разных, уже воплощенных в реальность самой природой, действительностей. Понимаете? Сколько людей – столько и индивидуальных миров. Столько и различных по своей сути Вселенных.

      – Да, понимаю. Но как нам это поможет описать то, о чём мы сами не имеем никакого чёткого представления?

      Артак кивнул в знак понимания и согласия, потом взял Агафью Тихоновну за плавник и продолжил, глядя прямо в её черные глаза-бусинки:

      – Слово может подсказать, направить, натолкнуть человека, слово может указать на какие-то нестыковки, или наоборот, на совпадения того, о чём оно говорит – то есть, на совпадения своего собственного смысла со своим же собственным опытом, но уже определённого, отдельно взятого человека. А этот собственный опыт, эти личные переживания, это содержание уже прожитой и осмысленной жизни воспринимается каждым, без исключения, человеком как непререкаемая, неопровержимая, бесспорная и очевидная истина. Понимаете? Если наши слова, которые мы будем использовать в описании того, что мы никогда и не видели – не видели, но твёрдо знаем о его существовании; если наши слова затронут какую-то часть собственного и всезнающего чувственного мира определенного человека – тогда и только тогда эти слова смогут стать для него тем основным, чем каждый может стать для кого-то другого – а именно – светящимся маяком.

      Дракон сделал небольшую паузу, перевел дыхание и продолжил:

      – Ведь маяки не бегают по суше,