Глобус Билла. Пятая книга. Козерог. Александра Нюренберг

Шанни.

      Ас пригляделся – вроде не загорелся издевательский огонёк в глазах студентки. Хотя он признался себе, что мало знаком с тем, как эволюционировало чувство юмора нибирийской расы под воздействием солнечной радиации.

      Энкиду тоже выпучил глаза на малолетку.

      – У тебя хорошо работает голова. – Огорошил он.

      Иннан не особо вдохновилась комплиментом.

      – Я просто её расчёсываю. – Призналась она. – Иногда.

      Энкиду перебил:

      – Когда хвалят, хватай и беги, сестрёнка. Помалкивай, не порть впечатления.

      Он смотрел на всех разом:

      – Известно ли вам, что под южным крылом что-то вроде старых катакомб? Ну, не совсем, но там – то ли канализация времён… тех времён, когда новейшей истории не преподавали… то ли что-то совсем другое.

      – Может, это то – что есть во всех замках? – Робко предположил Билл.

      – Ты про туалет?

      Билл смутился:

      – Вот его-то как раз, собственно и… нет, я…

      – Билл имеет в виду каталажку. Одиночки с вонючей соломой и белыми косточками съеденных крыс.

      – Ну, не так выразительно, но в целом ты передала мою мысль.

      Энкиду не оценил догадливость Шанни.

      – Где план здания, который одна великая строительница обещала нам составить?

      Ас поспешно сунулся на линию огня:

      – Он у меня. Но южное крыло там отсутствует.

      Шанни объяснила:

      – Я мало что смогла считать благодаря измерениям навскидку. Не буду же я ходить, поигрывая рулеткой, вокруг дядиного крыльца. К тому же, вы сами сказали – со стороны дома хода нет. Как только я нечаянно оказывалась там, возникал доместикус с салфеткой, перекинутой через руку, или он же, в фартуке и с карнавальной шваброй.

      Судя по усмешкам и вытянутым лицам присутствующих, удивительные способности доместикуса были им знакомы.

      Даже Энкиду с его непринуждённым умением вписываться в любые закоулки, где пахло землёй, и тот ощущал неудобство, когда доместикус проделывал свои трюки.

      Весь день держалась жара такой силы, что Биллу не пришлось бы нагревать камень на костре, буде у него возникло бы желание пошутить.

      Вечером Энкиду рано завалился – жара изнурила и его. Подступающая прохлада оказалась необычайно приятной: кажется, дух огня договорился с духом усиленной влажности. Лёгкий, почти неприметный озноб, шаля, скользил по коже самым тоненьким ветерком: первым за много вечеров.

      Энкиду задремал и за пару минут дрёма увела его в глубокий сон.

      Сон оказался коротким. Что-то пробудило его. Открыв светлые не сонные глаза он увидел на подоконнике листок, прижатый камнем.

      Лень и неторопливость движений, порождённые жарой за эту неделю, сразу покинули его: отлепив себя со своего низкого ложа, с которого он убрал всё, напоминающее о постельных принадлежностях и, оценив скромность Шанни, Энкиду развернул листок. Поглаживая себя, как не подлежащий обработке драгоценный камень, он тщательно проследил