Глобус Билла. Пятая книга. Козерог. Александра Нюренберг

прежнего. Билл, поверь, ты погуляешь на моей свадьбе.

      Билл нервно засмеялся, и смех осёкся. Энкиду, как не был слаб, что-то почувствовал.

      – Что у вас?

      Ас решил, что следует выполнить настойчивые просьбы раненого, тем паче, что прекрасно его понимал – запах был ужасен и способен довести до головокружения.

      Он просунул руку под мышкой бессильно лежащей груды мышц, тяжёлых, как слежавшаяся земля.

      – Да вот, дамы приплакивают… сам понимаешь, ты популярен. Билл, а ну-ка, подсоби. Что ты стоишь, как просватанный в манной каше?

      Билл очнулся от оцепенения, и оттого, что воспитанный командир употребил прибаутку из арсенала дядюшки, ему стало не по себе. Послушно опустившись на колени, он подхватил брата. В нос ему шибануло так, что из глаз брызнули слёзы.

      Вонь была престранная – это был словно не поток частиц, атакующих обоняние, а что-то, действующее непосредственно на нервы. Струны натягивались в мозгу… это сама смерть, подумал кто-то в голове Билла, сама смерть…

      Живая тяжесть брата чуть успокоила его.

      Им пришлось напрячь почти все свои силы, чтобы приподнять Энкиду и подволочь его к подоконнику. Перевалив его на холм, Ас почувствовал, что сомлел и изнемог.

      Его испугало то, что он так испугался. Массивное тело, столь мощное и столь беспомощное, напомнило ему о чём-то, что он хотел бы забыть.

      Тогда он счёл необходимым позабыть о своём воспитании. Он вспомнил про вовсе нечуждый ему жанр грубой мужской беседы и, присев рядом с Энкиду, изрёк нечто ободряющее.

      Билл расхохотался.

      Ас всё же посмотрел по сторонам – к счастью, девицы сдержали своё слово, одно на двоих.

      Холм молчал под защитой низких густых кустов. Неподалёку торчала колонка, о которой и упоминал бедняга Энкиду.

      Они помогли ему избавиться от одежды, которая до нитки пропиталась токсичной вибрацией зла, словно вобрала в себя саму суть темноты.

      Ас, несмотря на драматизм ситуации, счёл необходимым спросить:

      – Может, сожжём твои джинсы? Это вроде указания Судьбы?

      Энкиду с внезапной твёрдостью ответил:

      – Хорошая попытка. Но это не пройдёт. Судьба вовсе не против моих джинсов.

      – Ладно, ладно. Но что прикажешь с ними делать?

      Энкиду указал, он явно оживился от свежей воды:

      – Там за деревом бочка. Замочите мою одежонку. Там драконарии стирают свои портянки.

      Билл поймал на себе взгляд Аса и покорно потащился к бочке. Ас спустился в комнату за простынёй. Энкиду стало легче, когда он избавился от объятий призрака, и его, замотанного в простыню, мокрого и холодного, было легче впереть в комнату.

      – Киньте меня на койку. – Распорядился он.

      Ложе застонало под его тяжестью. Энкиду потребовал, чтобы его укрыли по горло и подоткнули края.

      – Хочу выглядеть прилично. – Пояснил он и, поморщившись, тронул кровавое пятно на шее. – Я так понимаю, официальный визит отменить не удастся?

      Ас кивнул, выполняя