Мое чужое сердце. Кэтрин Райан Хайд

Душе, возможно, незаменимо близкой для кого-то. Полагаю, так или иначе, но любой или любая для кого-то незаменимы.

      Вы не находите странным, что мы все разъезжаем, повсюду роняя частички самих себя? Масло, смазку для коробки передач, антифриз. Старую резину. Куда ни поедем – везде оставляем ненужные следы. Хорошо, ладно, полагаю, вы скажете: наши машины – это не мы. Но я не столь уж уверен. Точно так же говорят и про собак, а те растут и через некоторое время становятся похожими на хозяев. Только вот и собаки, и машины, по-моему, нечто большее, нежели созданное нами по нашему подобию.

      Отчего я так много болтаю? В жизни никогда болтуном не был.

      Не знаю, Майра, почему вы меня терпите. Если, само собой, считать, что – терпите. Наверное, потому, что вы любили Лорри так же сильно, как и я. Может быть, мы два единственных в мире человека, которые в тот вечер так много утратили. Людей связывают узы по всяким разным причинам. Почему бы и не по такой?

      Скорее всего, я напишу, когда повидаюсь с Видой. Мы можем сравнить наши впечатления. Несомненно, поймем, как вы были правы.

      Всего вам наилучшего.

Ричард

      Дорогая Майра,

      у Виды я еще не был. Жульничаю. Пишу раньше.

      Я должен кое в чем признаться.

      Я не переношу лактозу. А, как вам, само собой, известно, у Лорри такой проблемы не было. Вот и держали мы всегда в доме оба вида молока. Только в тот вечер такого, какое пил я, не оказалось. Глупо, если подумать, ведь я же взрослый мужчина. Мне тридцать шесть лет. Не десять. С чего мне обязательно нужно молоко за ужином? Обычная штучка из тех, какие рождает привычка.

      Всего-то от меня и требовалось – поломать заведенное правило. Сказать: «Ну и пусть. Воды попью».

      Только это от меня и требовалось, Майра.

      Всего-то и было делов.

      Можете себе представить, чем это обернулось и с чем мне всю жизнь теперь жить?

      Я произнес эту фразу уже раз триста с тех пор. Я просыпаюсь ночью, выговаривая ее. А до того, как проснуться, уверен, бормочу во сне.

      «Я воды попью».

      Я мог бы просто попить воды.

      Или, уж в самом крайнем случае, почему я сам не поехал за молоком? Ведь нужно-то оно было – мне. Я принес домой кое-какую работу. Сидел в гостиной, работал на компьютере, и Лорри вдруг сама решила выскользнуть из дома и купить того молока, какое пил я.

      Я и знать не знал, что шел дождь. Он был до того слабый, что даже по крыше не стучал. Так, полагаю, побрызгал несколько минут. Дождик на склоне осени. Первый за долгое время. Есть какое-то объяснение в физике. Позже, после того как минут десять-пятнадцать лил сильный дождь, масло смыло с дороги. А поначалу… Нет, как такое возможно? Ведь нельзя же из шланга смыть масло с подъездной дорожки к дому. Я пробовал. Только тут что-то связано с первыми минутами дождя. Вода ложится поверх масла. Или что-то подобное. Мне как-то разъясняли. Но с тех пор я не расспрашивал, потому что невыносимо выслушивать это еще раз.

      Несвязное какое-то признание. Зато теперь я высказал это другому человеку,