Три дочери Евы. Элиф Шафак

стыдливых жертв и безнаказанных насильников, каждый день происходит множество трагедий. И самые страшные оскорбления здесь терпят от близких, хотя больше всего боятся чужаков.

      Прошло несколько томительно долгих минут. Ей казалось, что все это происходит не наяву, а в чьем-то кошмарном сне, куда ее заманили, как в ловушку. Она пыталась сопротивляться. Сил у нее хватало, но бродяга, несмотря на субтильность, тоже оказался сильным. Он боднул ее в голову, и она на несколько секунд потеряла сознание. Боль была такой нестерпимой, а отчаяние – таким безысходным, что она уже готова была сдаться.

      И тут краем глаза она увидела прозрачный силуэт – скорее ангельский, чем человеческий. Она сразу поняла, кто это. Дитя Тумана. Розовые щечки, ямочки на руках, пухлые ножки, вьющиеся золотистые локоны, которые еще не начали темнеть. На одной щеке – пятно цвета сливы. Очаровательный малыш, не имеющий ни плоти, ни крови. Джинн. Дух. Галлюцинация. Порождение ее воображения, охваченного ужасом. Впрочем, он уже являлся к ней прежде.

      Ничего не замечавший насильник, чертыхаясь себе под нос, принялся спускать брюки. Пальцы его нетерпеливо теребили веревку, заменявшую ремень, но узел был затянут слишком туго. К тому же бродяге приходилось действовать одной рукой, второй он удерживал Пери.

      Дитя Тумана хихикало от удовольствия. Взглянув на ситуацию его невинными глазами, Пери тоже сочла эту сцену смешной и расхохоталась. Расхохоталась во весь голос. Такая реакция озадачила насильника, и он на миг ослабил хватку.

      – Дай помогу, – предложила Пери, кивнув на веревку.

      Во взгляде бродяги мелькнула растерянность, смешанная с недоверием. На мгновение губы исказила снисходительная ухмылка. Он сделал все, чтобы ее испугать, прекрасно зная по опыту, что страх – самое могущественное оружие. Страх заставляет встать на колени самых заносчивых и высокомерных. Он отпустил ее и слегка подался в сторону.

      Этого было достаточно, и Пери, не мешкая ни секунды, с силой оттолкнула его от себя. От неожиданности он повалился на спину. Она проворно вскочила и несколько раз ударила его ногой в пах. Бродяга заскулил, как раненое животное. В этот момент Пери не испытывала никаких чувств – ни гнева, ни жалости. Человек всегда учится у других. Одни люди учат нас доброте, другие – жестокости. Она не знала, оказался ли насильник, отравленный парами клея, которые уже начали в его организме свое разрушительное действие, слишком слабым, или же какая-то могучая загадочная сила неожиданно пришла ей на помощь. Ясно было одно: он в полной ее власти. Она может сделать с ним все, что захочет.

      Вложив в удар всю силу, Пери двинула его ногой в лицо. Судя по тошнотворному треску костей, она сломала ему нос. Вид крови, заливающей его лицо, не только не испугал ее, но и распалил еще больше. Уже плохо понимая, что делает, она продолжала наносить удары и руками, и ногами, словно по инерции, куда придется.

      Бродяга закрывал живот руками, его грязное пальто задралось,