Три дочери Евы. Элиф Шафак

папочка, я не хочу замуж. Я лучше останусь с тобой!

      Менсур расхохотался:

      – Поверь мне, очень скоро ты передумаешь. Но никогда не отдавай свое сердце человеку, равнодушному к науке и образованию. Обещаешь?

      – Обещаю! – Внезапно Пери осенила новая мысль. – Баба, а как же Бог? Его никто не видел, не слышал, не трогал… Почему же люди должны в Него верить?

      Взгляд Менсура погрустнел.

      – Скажу тебе по секрету, во всех вопросах, связанных с Богом, взрослые так же несведущи, как и дети.

      – Но Бог есть? – настаивала Пери.

      – Надеюсь, что есть. Если я встречу Его в ином мире, прежде чем Он отошлет меня в ад, я спрошу Его, где Он пропадал все это время. Люди слишком долго были предоставлены сами себе!

      Менсур отправил в рот кусок сыра и принялся энергично жевать.

      – Баба… А почему Аллах не поможет Умуту? Почему Он допустил, чтобы Умута посадили в тюрьму?

      – Не знаю, душа моя, – вздохнул отец, и его кадык несколько раз судорожно дернулся.

      Повисло молчание. Пери смущенно буравила ковер носком домашней тапочки. Она чувствовала, что лучше сменить тему. Упоминание о старшем брате, словно тучка, набежавшая на бледную луну, сделало отца, и без того пребывавшего в унынии, еще более печальным.

      – Баба, но почему ты думаешь, что Бог отправит тебя в ад?

      С самого раннего детства Пери без конца слышала о мучениях, ожидающих грешников в аду. Мысль о том, что отец может оказаться в этой обители про́клятых, где кипят жуткие котлы и черные ангелы, именуемые забаният, раздувают неугасимое пламя, привела ее в ужас.

      – А ты считаешь, мне место в раю? – вскинул бровь Менсур. – Честно говоря, я сам не знаю, как Он поступит. Если у Бога нет чувства юмора, мне, конечно, прямая дорога в ад. Ну а если с юмором у Него не так плохо, есть надежда, что мы с тобой встретимся в раю. Говорят, там отлично живется – текут целые реки самого лучшего вина.

      Подобные рассуждения не слишком успокоили Пери.

      – А что, если Аллах суров, как всегда говорит мама? – прошептала она.

      – Не переживай! Мы пустим в ход план «Б»! Когда будешь меня хоронить, не забудь положить в могилу мотыгу. В какую бы преисподнюю ни отправил меня Бог, я пророю туннель и выберусь.

      Пери с изумлением уставилась на отца:

      – Но ад ведь очень глубоко! Мама говорит, если бросить камешек, он будет лететь до дна семьдесят лет.

      – Твоя мама чего только не наговорит! – вздохнул Менсур. – Одно хорошо – земной час в том мире всего лишь минута. Рано или поздно я выберусь и найду тебя. – Лицо его просветлело. – О, совсем забыл! У меня же кое-что для тебя есть!

      Менсур достал из своей кожаной сумки серебристую коробочку, перевязанную золотой лентой.

      – Это мне? – Пери восхищенно разглядывала коробку.

      – Конечно тебе! Не хочешь открыть?

      Внутри оказалась записная книжка. Сшитая вручную и очень красивая, в бирюзовом переплете, украшенном бисером и блестками.

      – Я знаю, ты много