Судьба шута. Робин Хобб

подходы к кораблю, чтобы его пустили на борт. Он сдался, только когда явилась городская стража и арестовала его.

      – Ты приказал его арестовать? – в ужасе переспросил я.

      – Да ладно, приятель, успокойся. Он аристократ, и против него выдвинуто совсем несерьезное обвинение. С ним будут обращаться не так, как обращались с тобой. Его подержат дня три, ровно столько, чтобы наши корабли успели отойти подальше от Баккипа. Я решил, что так будет проще всего. Мне совсем не хотелось, чтобы он заявился в замок и начал предъявлять мне претензии или, того хуже, потребовал аудиенции у королевы.

      – Кетриккен знает, почему мы так поступили?

      – Знает. Однако ей это совсем не понравилось. Она считает себя в долгу у Шута. Но не волнуйся. Я позаботился о том, чтобы лорд Голден не смог получить у нее аудиенцию.

      Я не думал, что настроение у меня может стать еще хуже, но ошибся. Мне было страшно представить Шута в тюрьме, да и после освобождения его ждал не слишком благодушный прием у аристократии Баккипа. Я же прекрасно знал, как действует Чейд: слово – здесь; намек или слух, что лорд Голден впал в немилость у королевы, – там. К тому моменту, когда он будет на свободе, он станет изгоем. Причем без гроша в кармане и с огромными долгами.

      Я хотел лишь оставить его в Баккипе, чтобы защитить, а из-за нас он попал в очень трудное положение. Что я и сказал Чейду.

      – О, не беспокойся за него, Фитц. Шут очень способный и изобретательный человек. Он справится. Если бы я поступил иначе, он бы уже мчался за нами по пятам.

      Он был совершенно прав, но меня его слова ничуть не утешили.

      – Морская болезнь Олуха скоро пройдет, – оптимистично заметил Чейд, – и тогда я распущу слух, что он очень к тебе привязался. Отличный повод, чтобы постоянно оставаться рядом с ним, а иногда и в его каюте, которая примыкает к каюте принца. У нас появится время для занятий.

      – Возможно, – не слишком весело проговорил я.

      Несмотря на все усилия Дьютифула, нестройная музыка Олуха не становилась тише и спокойнее, что не способствовало улучшению моего собственного настроения. Усилием воли мне удалось уговорить себя, что недомогание Олуха не имеет ко мне никакого отношения.

      – Ты уверен, что не хочешь вернуться в каюту? – спросил Олуха Дьютифул.

      – Уверен. Там пол поднимается, а потом падает.

      У принца на лице появилось озадаченное выражение.

      – Но палуба тоже поднимается и опускается.

      Теперь удивился Олух:

      – Нет. Корабль скачет на воде. Это не так плохо.

      – Понятно. – Похоже, Дьютифул потерял надежду договориться с Олухом. – Ладно, скоро ты привыкнешь, и твоя морская болезнь пройдет.

      – Ничего не пройдет, – мрачно ответил Олух. – Сада сказала, что меня все будут утешать и говорить, будто я привыкну, но это вранье. Ее тошнит всякий раз, когда она садится на корабль, и ничего никуда не девается. Вот почему она не поплыла со мной.

      Я понял, что начинаю ненавидеть Саду, а ведь я даже не был с ней знаком.

      – Ну,