Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов. Эмилио Сальгари

тебя сразит, я вышибу ему мозги. Позволь твоему верному слуге хотя бы отомстить за тебя, если с тобой случится несчастье. Что будет стоить моя жизнь без тебя?

      – Ты поступишь так, как посчитаешь нужным, мой бедный Эль-Кадур. Ступай, тебе надо уйти до рассвета. Если ты задержишься, то не успеешь вернуться в лагерь неверных.

      – Повинуюсь, госпожа. Я быстро разузнаю, где содержат синьора Л’Юссьера, обещаю тебе.

      Они вышли из каземата и взобрались на бастион, где еще громче слышались выстрелы из кулеврин и мушкетонов, которые звонко, выстрел за выстрелом, отвечали турецким пушкам, чтобы не дать им окончательно разрушить наполовину разбитые стены несчастного города.

      Капитан Темпеста подошел к синьору Перпиньяно, который командовал мушкетерами, и сказал:

      – Прекратите огонь на несколько минут. Эль-Кадур должен вернуться в турецкий лагерь.

      – Больше ничего, синьора? – спросил венецианец.

      – Нет. И называйте меня Капитаном Темпестой. Только вы трое знаете, кто я на самом деле: вы, Эриццо и Эль-Кадур. Тише: нас могут услышать.

      – Простите, Капитан.

      – Прекратите огонь на одну минуту. Фамагуста от этого в руины не превратится.

      Герцогиня теперь командовала по-мужски, как опытный, закаленный в сражениях капитан, сухо отдавая приказания, не терпящие возражений.

      Перпиньяно пошел передавать приказ артиллеристам и аркебузирам, а араб, воспользовавшись короткой передышкой, скользнул к краю бастиона. Капитан Темпеста шел радом.

      – Будь осторожна с турком, синьора, – шепнул он, прежде чем перелезть через зубцы. – Если умрешь ты, умрет и твой бедный раб, но сначала отомстит за тебя.

      – Не бойся, друг, – ответила герцогиня. – Я владею такими приемами шпажного боя, какие даже не снились любому из офицеров в Фамагусте. Прощай. Иди, я приказываю.

      Араб в третий раз подавил вздох, пожалуй более долгий, чем первые два, уцепился за выступающие камни зубцов и исчез из виду.

      – Сколько чувства в этом человеке, – тихо сказал Капитан Темпеста. – И сколько в нем, должно быть, скрыто тайной любви. Бедный Эль-Кадур! Лучше бы тебе навсегда оставаться в родной пустыне.

      Он медленно вернулся назад, прячась за зубцом, а тяжелые каменные ядра продолжали бомбить бастион. Капитан сел на груду камней, сложив ладони на рукоятке шпаги, и уперся в них подбородком.

      Снова один за другим зазвучали выстрелы. Артиллеристы и аркебузиры засыпали равнину свинцовым градом и шквалом картечи, чтобы арабские подрывники не смогли пройти, но те все равно прорывались с редкостным, уникальным мужеством, бесстрашно бросая вызов выстрелам венецианцев и солдат-словенцев.

      Чей-то голос вывел его из задумчивости.

      – Ну что, пока никаких вестей, Капитан?

      К нему подходил Перпиньяно, передавший на позиции приказ не жалеть боеприпасов.

      – Нет, – отозвался Капитан Темпеста.

      – Но вы хотя бы знаете, что он жив?

      – Эль-Кадур мне сказал, что Л’Юссьера содержат как пленника.

      – А кто взял его в плен?

      – Пока