Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов. Эмилио Сальгари

честного и храброго.

      – Говорю вам: следите за концом моей шпаги. За святого Марка!

      – За пророка!

      Герцогиня, которая, помимо искусства владения шпагой, была еще и непревзойденной наездницей, ослабила поводья и со шпагой в вытянутой руке, как ураган, понеслась на турка.

      Тот едва успел закрыться саблей, а она сделала резкий выпад в направлении горла, чтобы не затупить шпагу о кирасу.

      Мулей-эль-Кадель был начеку и быстро отразил удар, но не до конца. Шпага отважной девушки, поднятая довольно высоко, поразила его в гребень шлема. Шлем упал с головы и откатился шагов на десять.

      – Блестящая посылка, – сказал Дамасский Лев, удивленный молниеносным броском. – Этот мальчик бьется лучше Польского Медведя.

      Капитан Темпеста проскакал еще метров двадцать, потом быстро развернул коня и точно так же, со шпагой в вытянутой руке, снова ринулся в атаку, готовый нанести удар.

      Он объехал турка слева, ловко отразив удар сабли, и принялся кружить вокруг него, постоянно пришпоривая коня, чтобы тот двигался быстрее.

      Мулею-эль-Каделю, которого удивил подобный маневр, было нелегко выдерживать натиск проворного противника. Его арабский скакун ошалело вставал на дыбы, чтобы оказать сопротивление коню юного Капитана, у которого внутри, казалось, горел огонь.

      И турки, и христиане надрывались от крика, подбадривая своих бойцов:

      – Прижми его, Капитан Темпеста!

      – Виват защитник Креста!

      – Убей гяура!

      – Аллах! Аллах!

      Шпага отважной девушки, поднятая довольно высоко, поразила его в гребень шлема.

      Герцогиня, сохранявшая удивительное спокойствие, принялась понемногу теснить турка. Ее огромные черные глаза сверкали, лицо раскраснелось, яркие губы дрожали, ноздри расширились, вбирая терпкий запах пыли.

      Она все быстрее кружила вокруг турка, сужая круги, и его белый скакун, вынужденный вертеться на месте, быстро терял силы.

      – Берегитесь, Мулей-эль-Кадель! – крикнула она вдруг.

      Не успела она произнести предупреждение, как ее шпага вонзилась турку в правую подмышку, в то место, что не было защищено кирасой.

      Мулей-эль-Кадель вскрикнул от гнева и боли, а орды варваров оглушительно взревели, как ревет приливная волна в узком проливе в бурную ночь.

      А на эскарпах Фамагусты венецианские воины размахивали флагами и платками, поднимали на копьях и алебардах свои шлемы и кричали что было мочи:

      – Да здравствует наш юный Капитан! Лащинский отомщен!

      Вместо того чтобы наброситься на раненого и добить его, на что она имела полное право, герцогиня остановила коня и с гордостью и сочувствием посмотрела на молодого Дамасского Льва, который неимоверным усилием держался в седле.

      – Вы признаете себя побежденным? – спросила она, подъехав к нему.

      Мулей-эль-Кадель попытался поднять саблю, чтобы продолжить поединок, но силы неожиданно оставили его.

      Он зашатался, сидя в седле, вцепился в гриву коня и упал на землю, так же как и поляк, с гулким звоном стальных