Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов. Эмилио Сальгари

вас спрашивал, здесь ли еще христиане.

      – Какие христиане?

      – Те, что приезжали освободить некоего виконта Л’Юссьера.

      – Христиане?! – побледнев, вскричала Хараджа.

      – Я так и думал, они выдавали себя за турок.

      – Кто ты?

      – Когда я был христианином, меня звали капитан Лащинский, – отвечал поляк. – Теперь я ношу турецкое имя, которого вы никогда не слышали. Даже племянница великого адмирала не сможет упомнить имен всех мусульманских командиров. Так они еще здесь? Отвечайте, госпожа.

      – Значит, меня обманули? – крикнула Хараджа, придя в неописуемую ярость. – Хамид…

      – Ах да! Хамид! Именно это имя взял себе Капитан Темпеста.

      – Капитан Темпеста!

      – Госпожа, – сказал поляк, увидев, что к ним подходят янычары из свиты Хараджи. – Мне кажется, здесь не слишком подходящее место для доверительного разговора.

      – Ты прав, – отозвалась Хараджа, которая бледнела на глазах. – Следуй за мной!

      – Говори, – приказала она, захлопнув за собой дверь. – Ты заявил, что Хамид – христианин?

      – Это знаменитый Капитан Темпеста, он под Фамагустой победил в поединке Дамасского Льва, который выехал к стенам осажденного города, чтобы помериться силами с христианскими клинками.

      – Хамид сразил Льва?

      – И даже ранил его, госпожа. И вполне мог убить, но предпочел даровать ему жизнь.

      – Значит, неправда, что этот юный христианин – друг Мулея. Он мне солгал.

      – Нет, госпожа, не солгал. Турок и христианин больше не враги. Турок спас христианина, когда Мустафа приказал истребить всех до единого защитников злополучного города.

      – Хамид – христианин! – тихо повторяла Хараджа, словно о чем-то задумавшись.

      Потом вдруг пожала плечами:

      – Турок или адепт Креста – какая разница? Он прекрасен, горд и благороден, а пророку не обязательно открывать сердца, свое или чужое.

      Поляк ухмыльнулся.

      – Прекрасен, а может, прекрасна, госпожа? – с язвительным смешком поинтересовался он.

      Племянница великого адмирала поглядела на поляка почти с ужасом.

      – Что ты хочешь этим сказать, капитан? – дрожащим голосом спросила она.

      – Прошу прощения, госпожа, но прекрасен или прекрасна, горд или горда, благороден или благородна… – с тонким сарказмом продолжал поляк. – Так или иначе, а вы обманулись относительно истинной сущности Капитана Темпесты.

      – Что ты сказал! – крикнула Хараджа, и кровь бросилась ей в лицо. – Что ты сказал? – повторила она, схватив капитана за руку и хорошенько тряхнув.

      – А то, что этот красавчик Хамид или Капитан Темпеста на самом деле зовется Элеонорой, герцогиней д’Эболи.

      – Он женщина!

      – Да, женщина.

      Хараджа взвыла, как смертельно раненный зверь, и прижала руки к сердцу. Так она простояла несколько мгновений, бледная как смерть, а потом впала в дикую ярость.

      – Меня взяли хитростью! Обманули! Надо мной насмеялись!

      Она распахнула дверь