Небосвод несвободы. Стихи. Александр Габриэль

в мой дом приходила Мишель Мерсье, ладошку мне клала на жаркий лоб… И всё было нежно и комильфо, и тихая ночь превращалась в миг. Я был для неё Франсуа Трюффо, была для меня она Книгой Книг. За окнами – ночи чернел плакат, скрывая на время окрестный смог… О, как же несметно я был богат – сам Баффет мне б чистить ботинки мог. И гнал я печали свои взашей – в края, где въездных не попросят виз. И что-то шептала в ночи Мишель, и сердце летело куда-то вниз. И был я бессмертен. И был я пьян. И был я превыше всех горных круч. Пока Анжелику, Маркизу Ан… не крал беспощадный рассветный луч.

      А ты в это время другую роль играла. И страсти крепчал накал. К тебе, говорят, приходил Жан-Поль – заслуженно неотразимый галл. Курился дремотный сигарный дым, и к праздничным звёздам вела стезя… И помню я слухи, что пред таким, по сути, совсем устоять нельзя. Тартинки. Сашими. Бокал бордо. Горячечный воздух. Уютный кров… Да даже фамилия – Бельмондо! Не то что Васильев или Петров. И разум бедовый сходил во тьму и тлел у бокала на самом дне… А впрочем, подробности – ни к чему, и коль откровенно – то не по мне.

      Копаешь землицу, ища свой клад, надежды свои возводя в кубы… Не знаешь ты, смертный, каков расклад у карт на картёжном столе судьбы. На дереве жизни всё гуще мох, песок высыпается из горсти… А счастье растёт, как чертополох – да там, где, казалось, нельзя расти. Расклады и шансы горят в огне – их все побивает лихой авось. Мы вместе. Хоть явно могли б и не. Мы рядом. И это честней, чем врозь. Виденья стряхнув, как лапшу с ушей, продолжим вдвоём этот странный путь…

      И курят в сторонке Жан-Поль с Мишель.

      Они постарели. А мы – ничуть.

      Не сезон

      Слёзы от ветра шалого вытри

      в сумрачной мороси дней…

      Как ни смешай ты краски в палитре —

      серое снова сильней.

      Серые зданья, сжатые губы,

      мокрого снега напев…

      День безнадёжно катит на убыль,

      еле родиться успев.

      Туч невысоких мёрзлые гривы —

      словно бактерии тьмы.

      Осень на грани нервного срыва.

      Осень на грани зимы.

      И чёрно-белым кажется фото,

      лужи вдыхают озон…

      Эх, полюбил бы кто-то кого-то…

      Но – не сезон.

      Не сезон.

      Зимний разлад

      Мы словно бузотёры в старших классах:

      кривились рты в презрительных гримасах,

      хоть что делить – никто не ведал сам.

      Два мнения, два вопиющих гласа

      чадили, словно жжёная пластмасса,

      взлетая к равнодушным небесам.

      Была зима. Казался воздух ломким,

      а каждый шёпот – безобразно громким,

      как грубый скрип несмазанной арбы.

      Не видимый банальной фотосъёмке,

      нам в спины бил змеиный хвост позёмки,

      вздымаясь, словно кобра, на дыбы.

      Блуждая между трёх дремучих сосен,

      мы спорили. И каждый был несносен,

      стреляя всякий раз до счёта «три»…

      Был хор фальшив, хоть не многоголосен,

      и было в целом свете минус восемь,

      не больше. И снаружи, и внутри.

      Всё