Небосвод несвободы. Стихи. Александр Габриэль

      Неразделённое

      Ты, если даже входил в аллею, то чтобы учуять её следы.

      Она же была равнодушней и злее, чем воин монголо-татарской орды.

      Ты имя её прогонял по венам, ты сам себе говорил: «Терпи!»,

      она же ровняла своим туменом покорный абрис чужой степи.

      Бесстрастно сидя в глубинах тента, она врастала в военный быт,

      легко находя замену тем, кто в бою был ранен или убит.

      И взгляд её был прицельно сужен, и лести плыл аромат кругом…

      А ты совершенно ей не был нужен:

      ни злейшим другом, ни лучшим врагом.

      Ты слеплен был из иного теста. Как о богине, мечтал о ней…

      Но был для неё ты – пустое место. Пыль на попонах её коней.

      Ты зря сражался с тоской и мраком у сумасшествия на краю

      и под её зодиачным знаком провёл недолгую жизнь свою.

      А та причудлива и искриста – будь царь ты или простолюдин…

      Сюда бы бойкого беллетриста, он два б сюжета связал в один:

      на то сочинителей лживая братия, чьи словеса нас пьянят, как вино…

      Но Ты и Она – это два понятия, не совместившиеся в одно.

      Ходи в отчаянье, словно в рубище, живые дыры в душе латай.

      Поскольку любящий и нелюбящий произрастают из разных стай;

      ну, а надежда – какого лешего? Покрепче горлышко ей сдави —

      и не придется её подмешивать

      в бокал нелепой

      своей любви.

      Пока влюблён

      Опершись безупречной ножкой о парапет,

      она говорила: «Ну, зачем тебе знать о том,

      кто со мной до тебя? Ну, Володя, ну, пара Петь,

      был и Саша, твой тёзка, и залётный старлей Артём.

      Я ведь, в общем, собой недурна вполне

      и присяги не приносила монастырю.

      Ты спросил – и я лишь поэтому говорю.

      Но ведь это на дне. Это прошлое – всё на дне».

      Всем известно: в излишнем знании есть печаль,

      ибо ежели меньше знаешь, то лучше спишь…

      Но тогда я ушёл. Дома пил, обжигаясь, чай

      и глядел, ничего не видя, в ночную тишь,

      где с трудом шевелил листвою античный клён,

      где дождинки окошко метили, как слюда…

      Если ты идиот – то это не навсегда,

      а всего лишь на дни или годы, пока влюблён.

      Только ты

      Только ты, только ты. Ибо если не ты, то кто?

      Поэтесса с горящим взором из врат ЛИТО?

      Дрессировщица из приблудного шапито,

      вылезающая порой из тигриной пасти?

      Мне б сказали одни, попивая шампань: «God bless!»,

      и сказали б другие: «Куда же ты, паря, влез?!»

      Наше счастье, по правде сказать, это тёмный лес,

      и гадать на него успешно – не в нашей власти.

      Только ты, только ты. Если я не с тобой, то где?

      Менестрелем, шестым лесничим в Улан-Удэ

      с хлебной крошкой в спутанной бороде,

      налегающим на алкоголь грошовый?

      Или вдруг, авантюрный сорвавший куш,

      я б петлял, как напуганный