Небосвод несвободы. Стихи. Александр Габриэль

итогов веских, время осенней дрожи…

      Где ты, Союз Советский, въевшийся нам под кожу?..

      Но в ностальгии – проку-с? Даже на входе в Лету

      сердце, как в марте крокус,

      рвётся и рвётся к свету.

      1986, Минск, конец апреля

      Мне приснился я сам,

      окончивший БПИ

      Аполлон Бельведерский:

      очёчки, острые рёбра…

      И в двадцать четыре я говорил себе: «Потерпи.

      Недолго еще, недолго.

      Ўсё будзе добра».

      А воздух тогда дурманил, как будто хмель,

      и важным я был элементом

      в этногенезе…

      В зрачках оседал

      скупой на тепло апрель,

      а в теле —

      непостижимый доселе цезий.

      Катился по рельсам

      набитый людьми трамвай,

      весеннему подчинясь озорному тренду.

      А жизни так было много,

      что хоть сдавай

      избыток её нуждающимся

      в аренду.

      И помнятся слухи,

      соседский угрюмый взгляд,

      тревожные би-би-си на волнах эфира,

      и как был спокоен будущий лауреат

      Чернобелевской

      Премии Мира.

      В границах заколдованного круга

      Дыши

      Если тлеет свеча, всё равно говори: «Горит!»,

      ты себе не палач, чтоб фатально рубить сплеча,

      даже ежели твой реал – не «Реал» (Мадрид),

      и команде твоей нет ни зрителей, ни мяча.

      То ли хмарь в небесах, то ли пешки нейдут в ферзи,

      то ли кони устали – что взять-то со старых кляч?

      Коль чего-то тебе не досталось – вообрази

      и внуши самому, что свободен от недостач.

      Уничтожь, заземли свой рассудочный окрик: «Стой!»,

      заведи свой мотор безнадёжным простым «Люблю…»

      Этот тёмный зазор меж реальностью и мечтой

      залатай невесомою нитью, сведи к нулю.

      Спрячь в горячей ладони последний свой медный грош,

      не останься навек в заповедной своей глуши.

      Даже если незримою пропастью пахнет рожь —

      чище воздуха нет. Напоследок – дыши.

      Дыши.

      «Будет солнечный луч освещать на две трети гамак…»

      Будет солнечный луч освещать на две трети гамак,

      будет время ползти колымагою из колымаг,

      будет плющ на стене прихотлив, как движение кобры.

      И не станет границ меж понятьями «то» и «не то»,

      на мигающий жёлтый по трассе промчится авто,

      кот почешет о дерево старые жалкие рёбра.

      Невозможно поверить, что это и есть пустота,

      ведь нейроны твои регистрируют звук и цвета,

      и вдыхаемый воздух наполнен весной и прохладой.

      Но тебя подменили. Ты тусклая копия. Клон.

      Жизнь в тебе существует, но вяло ползёт под уклон,

      и оброком становится то, что казалось наградой.

      Вариантов не счесть: можно в синее небо смотреть,

      можно в микроволновке нехитрый обед разогреть,

      полежать,