И посетителя посетила смерть. Книга II. Другая чаша. Людмила Прошак

положенные друг на друга!» Отто не знал, как они назывались, но он видел, как их раздавали в церкви. Обронить тут такие мог только der himmlisch Lotse! Отто оторвал взгляд от просфоры и вскрикнул: из зарослей за ним наблюдал небесный лоцман.

      14

      Московское великое княжество,

      в устье Вычегды,

      в год 6918 месяца страдника в 22-й день,

      после утрени

      Поспешное отплытие. Соблазны большие и малые

      Отплыли, едва небо осветилось всполохами – предвестниками зари. Грузились молча и поспешно, словно опасаясь, что если промешкают хоть малость, ещё что-нибудь случится. Иван посмотрел на ушкуй Власия. В последний миг Кирилл отпросился туда, зачем именно, объяснять не стал: мол, так, простой пустяк. Хоть бы помолиться не позабыл о благополучном исходе пути. Высмотрев Кирилла, Иван показательно, в два взмаха наложил на себя крест…

      Ушкуи рассекали речную рябь, подгоняемые попутным ветром. Мимо плыла зеленая тайга, в которой просыпался, пробуя горло, стоголосый птичий базар.

      – Не отрываю от кормчих дел? – Кирилл подсел к Власию.

      – Да нет, батюшка, пока наш кормчий не я, а ветер.

      – Славно, – обрадовался Кирилл, – может, тогда мою просьбу исполнишь?

      – Какую? – Власий ещё не забыл, как Кирилл вынудил всех хором читать молитву.

      – Ты вчера на этакой занятной штуковине играл..

      – Тебе и это не нравится!

      – Ещё как нравится! – смутился Кирилл и выпалил: – Научи меня!

      – Вот так так! А тебе разве можно? – подначил его Власий.

      – Ты прав, не подобает осквернять свои чувства видением и слушанием игранья, плясанья и гуденья. Но пытливость утолить – меньшее из зол.

      – Как знаешь, – усмехнулся Власий, открывая кошель и доставая оттуда завёрнутые в белый лоскут три варгана.

      – Они чем-то, кроме величины, отличаются?

      – У каждого свой голос. Бери, какой глянется.

      Кирилл выбрал с ручкой побольше.

      – Теперь приложи его к зубам, да так, чтобы между ними проходил язычок.

      Кирилл, примериваясь, высунул кончик языка.

      – Не твой, а варгана! – хмыкнул кормчий. – Смотри: теми же пальцами, что крестишься, держишь варган с внешних боков, а большим пальцем – с внутренней стороны. Другой рукой, указательным пальцем, ударяешь по язычку. В твоем варгане он мягкий, а в моём – хлесткий.

      Кирилл приложил ко рту и дёрнул.. Железная полоска, дребезжа, ударилась о зубы. Звук прерывисто всхлипнул и стих.

      – Прижимай плотнее. И бить надо уверенно, но не слишком сильно, причём чтобы не один только указательный палец двигался, а вся рука. Смотри!

      Кириллу казалось невероятным, что всё это лишь дыхание человека, претворённое в музыку. («Игранья и бесовского пенья и блудного глумленья…» ^CXXXI Впал ты, Кирюша, в соблазны малые, как это варганное пенье, и большие, как створенные прелюбы. Епитимьи тебе по истечению путешествия не миновать..»)

      – Ёй-ё-ёй! –