Затерянные в параллелях. Лариса Малмыгина

в жилище замер, будто настороженно прислушивался к чему-то. Абсолютная тишина, обреченность, смерть.

      Я лежала на полати, укрытая изъеденной молью шалью. Шаль мерзко благоухала нафталином. Но именно нафталин привел меня в чувство. Перед мысленным взором возникла картинка из прошлого, в котором мама старательно укладывает в сшитые ею матерчатые пакеты зимнюю одежду.

      – Почему вместе с людьми Бог создал насекомых? – морща лоб, говорит мама. – Куда не посмотришь, везде маленькие твари осложняют человеку жизнь. В саду на каждое культурное растение по десятку специализирующихся на нем вредителей, в доме заняли нишу моль, тараканы, клопы, на улице гнус.

      Да, в те времена еще существовали тараканы и клопы, потом они исчезли, выжила только моль…. Кстати, куда делся колорадский жук, уже второй год картофель стоит чистый?

      Ах, если бы мама знала, что её несчастная дочь сейчас мечтает услышать даже жужжание мухи! Или писк комара. Если бы только знала, где она сейчас! Теперь-то я понимаю, что смерти нет, но от этого не легче. Не хотела бы я когда-нибудь оказаться в таком пакостном месте, как эта Корнеевка, или в Троицке с его безумными жителями и бесстыдно обнаженной местностью, в которой даже не растут сорняки.

      Скрип открывающейся двери заставил вздрогнуть. Вошел дядя Гена.

      – Выспалась? – как ни в чём не бывало спросил он и улыбнулся своей особенной голливудской улыбкой. – Здесь хорошо спится.

      – Как в могиле, – съехидничала я.

      Дядя Гена поперхнулся слюной и затряс головой.

      – Тебе надо бежать отсюда, – откашлявшись, проговорил он.

      – Как? – желчно усмехнулась я. – Туман не даст выйти к кладбищу, а если удастся его миновать, мертвецы остановят на полпути к выходу в город.

      – Мертвецы не смогут остановить, они в состоянии просто с завистью наблюдать за тобой. Чем же еще покойникам целый день заниматься? – грусть промелькнула в словах бывшего соседа. – Живых надо бояться, девочка. Живых!

      – Расскажите об этом мире, – вдруг решилась попросить я. – Что он из себя представляет?

      – После кончины физических тел те, кого не взяли в рай и не опустили в ад, перемещаются в так называемые параллельные миры, – не удивился моему вопросу Ширяев. – Основная масса приговорённых к параллели целый день вынуждена находиться на кладбище и только ночью отдыхать от него. Представляешь, как тяжело им видеть свои неприбранные могилки? Кто-то, отбыв наказание, селится в хуторах и занимается сельским хозяйством. Почему именно сельским хозяйством, ведь для него нет никаких условий, я не знаю. Корнеевы, за давностью лет, освобождены от повинности. Но им не повезло, их жёны похоронены на другом погосте. Вот и кукуют вчетвером без женщин.

      – Им до сих пор нужен секс? – насторожилась я и с содроганием вспомнила сальные волосы и грязные руки покойников.

      – Им нужна женская ласка и нежность, – печально проговорил дядя Гена. – А также вкусный обед и выстиранная одежда.

      – А где