Затерянные в параллелях. Лариса Малмыгина

чертополохом!

      – Хорошо, хорошо, – поняв, что сболтнула лишнее, заискивающе пробормотала я. – Простите меня, пожалуйста. Итак, непременно идем к вашему тятеньке.

      – Идем, – повторил за мной умиротворенный моей безропотной реакцией на его воспитательную тираду Корнеев.

      Мы вышли во двор, я огляделась. Три бутафорских побеленных известью домика стояли в сторонке, возле одного из них паслась белая козочка. Когда мы проходили мимо, она подняла на меня печальные кроткие глаза и выразительно замекала. И мне показалось, что я увидела на её щеках слёзы.

      «Галлюцинация от нервного срыва», – приняла решение я. Все, что окружало меня в данную минуту, казалось сплошной галлюцинацией.

      Точно такой же, как у Леонтия, двор настороженно встретил не прошенных гостей, только в небольшом палисаднике росла чахлая ромашка обыкновенная. То есть, не аптечная.

      – Игнатий, – постучал в косяк двери Корнеев. – Игнатий, подь сюды!

      Ждать долго не пришлось, из избы вышел богатырь под два метра в сатиновой косоворотке, он потягивался и зевал. Русые волосы в стрижке «под горшок», глубоко посаженные серые глаза, крупный нос и вывернутые наружу пухлые губы делал его внешность незабываемой.

      «Гипофизарный великан, – ёкнуло у меня в груди, – как Петр Первый».

      – Баба? – разглядев меня, удивленно пробормотал Игнатий. – Откуда взяли?

      Я почувствовала, как бывший сосед сжал мой локоть.

      – Сама взялась, – хихикнув, потер руки Леонтий и обратился ко мне. – Братяня то мой единородный.

      Под тяжелым взглядом великана я почувствовала себя раздетой и на всякий случай пощупала подол халата.

      – Айда в избу, – поманил нас ручищей Игнатий. – Молока попьем, тятя утречком доставил.

      «Леонтию где-то шестьдесят, Игнатию пятьдесят-пятьдесят пять, – наблюдая за покойниками, тем временем рассуждала я. Теперь сомнений в том, что я попала на тот свет, не осталось. – Сколько же лет их отцу, если он держит скот»?

      – Где их женщины? – шепотом спросила я у Геннадия. Дядей Геной называть молодого мужчину язык не поворачивался.

      – В другом месте, – тоже прошептал он.

      – Сколько человек живет в Корнеевке? – мое любопытство зашкаливало.

      – Четверо, и все мужики.

      – Кто четвертый?

      – Ну что, ступаем? – обернулся к нам Леонтий. – Потом к тяте и деду наведаемся.

      – Дед в хате, – разулыбался великан.

      – Зачем? – недоуменно проговорила я. – Зачем вы решили знакомить меня со всеми своими родственниками?

      – Узнаешь исчо, – Силыч начинал психовать. Реагируя на настроение хозяина, его усы повисли двумя тонкими, лоснящимися от жира, плетями.

      Внезапно я поняла, что Леонтий давно не мылся. И тут же ощутила запах прелой листвы, идущей от его тела. И бывший сосед давно не мылся. И этот братяня тоже. Повертев головой по сторонам, бани я не увидела. Находясь среди покойников, можно подхватить какую-нибудь