Одиссея. Новый стихотворный перевод Аркадия Казанского. Гомер

равняться грешно». {170}

      Одиссей, постоянный в беде, содрогнувшись с тоскою,

      Ужаснулся, и бросил богине лишь слово одно:

      «В мыслях ведь не отъезд мой, а нечто иное, конечно;

      Как могу переплыть на плоту я широкое дно

      Страшно бурного моря, когда и корабль быстробежный {175}

      Редко там пробегает, лишь с Диевым ветром когда?

      Против воли твоей не взойду я на плот ненадежный,

      Ты покуда сама мне, богиня, великую дашь

      Клятву, что никакого вреда мне ты не замышляла», —

      Так сказал он. Калипсо, богиня богинь как всегда, {180}

      Потрепавши рукой ему щёки, она отвечала:

      «Да, сказать ты хитрец, и желаешь свой ум уберечь;

      Слово страшное ныне со мной произнес ты сначала.

      Но, клянусь и землёй плодоносной, и небом сберечь,

      Стикса мёртвой водою клянусь, нерушимой богини {185}

      Клятвой, что даже боги без страха не могут изречь,

      Что тебе никакого вреда не замыслила ныне;

      Я советую то, что сама бы взяла без потерь,

      Коль в таком же была, как и ты, затрудненьи доныне.

      Правда свята и мне дорога; не железное, верь, {190}

      Бьёт в груди у меня, а горячее, нежное сердце».

      И богиня богинь впереди него вышла за дверь

      Быстрым шагом, и следом пошёл он за нею поспешно.

      С ней, с бессмертною смертный в просторный заходит тут грот,

      И уселся в богатых, Гермесом оставленных креслах. {195}

      Сразу нимфа пред ним и еды, и питья подаёт, —

      Пищи разной, какою всегда насыщались герои;

      С Одиссеем же рядом садится; рабыня идёт,

      Благовонной амброзией, сладким нектаром накроет.

      Тянут руки они к приготовленной пище, и в рот, – {200}

      После ж, как утолён был их голод питьём и едою,

      И Калипсо, богиня богинь слово мягкое шлёт:

      «Одиссей Лаэртид, хитроумный герой, расчудесный,

      Если в землю отцов, наконец, ты предпримешь поход,

      Хочешь сразу меня ты покинуть, – прости! Но что, если {205}

      Сердцем чувствовать мог ты значенье Судьбы на земле, —

      Ведь все беды твои до прибытия в дом не исчезли;

      А остался б со мною, в моём безмятежном жилье, —

      Был тогда бы бессмертен. Но сердцем ты жаждешь покоя

      Лишь с супругой, о ней ежечасно крушась на скале. {210}

      Знаю только, что я и лица красотою, и стройным

      Станом лучше её; да и можно ли смертной жене

      В том с богинями спорить своею земной красотою?»

      Хитроумный тогда возражая, сказал Одиссей:

      «О, родная богиня, без гнева услышь; не устану, {215}

      Знаю сам, что не можно с тобой Пенелопе моей

      Смертной, с юной бессмертной богиней, ни станом

      Стройным даже равняться, лица красотою ничуть;

      Всё ж, однако, всечасно крушась и печалясь, желанно

      Дом увидеть, и сладостный день возвращения вернуть; {220}

      Если ж кто из богов мне послать потопленье желает

      В бездне,