Дорога цариц. Александр Прозоров

за руку маленькую крестьянскую девочку, и оборванного мальчишку с тяжелой корзинкой в руках. Однако особой опасности не увидели. Стукнул засов, скрипнули железные петли – и юные путники наконец-то перешагнули порог неприступной Александровской слободы.

      Женщина сразу повернула налево, вдоль стены дошла до длинного каменного дома с двумя рядами забранных слюдой окон, прошла дальше, к небольшой избушке, из которой доносились песни и крики, поднялась на крыльцо. Остановилась. Задумчиво покачалась. Подняла палец:

      – Здесь обождите, малышня. Я вам сейчас чего-нибудь вкусненького вынесу.

      – Не беспокойся о сем, княгиня. – Борис поставил корзинку на лавку у перил. – Подскажи токмо, как нам боярина Дмитрия Годунова найти?

      – На шо вам сие? – вскинула брови женщина.

      – Мы его родичи, княгинюшка.

      – Вы?! – Женщина посмотрела на Иру, на Бориса. Хмыкнула. Вскинула кулак и громко, пьяно в него заржала. Потом вскинула палец, поманила детей за собой. Снова прошла мимо торца каменного дома и указала вперед: – Туда идите до самого конца. Крыльцо там увидите с резными столбами. По нему поднимайтесь да стучите. Там боярин Годунов с супругою ныне и обитают. Токмо: тсс!!! Я вам сего не сказывала!

      – А как зовут супругу Дмитрия Ивановича? – торопливо спросила Ира.

      – Агриппина… – Женщину опять качнуло, и она поспешила обратно к шумной избе.

      Дети направились вдоль длиннющего, шагов в пятьсот, дома, в полном одиночестве добрели до крыльца у его торца, отряхнулись, поднялись по ступеням, и Борис постучал кулаком в тесовую дверь с большим кованым кольцом вместо ручки. Створка приоткрылась почти сразу, наружу выглянул молодой, лет двадцати, рыжий и веснушчатый парень в белой атласной рубахе и суконных штанах, заправленных в яловые сапоги.

      Он посмотрел на странных гостей, почесал нос и лаконично спросил:

      – Чего надо?

      – Поручение у нас к боярину Дмитрию Ивановичу, – как можно солиднее ответил Борис.

      – У ва-ас?! – Тон слуги сразу выдал его недоверие.

      – Ты Дмитрию Ивановичу-то поведай, а уж он сам помыслит, важное дело али нет, – посоветовал младший из рода Годуновых.

      – Нет его! В отъезде, – с некоторым даже торжеством ответил парень.

      – А супруга его, боярыня Агриппина? – тут же спросила Ира.

      Слуга подумал, кивнул:

      – Здесь обождите… – И затворил створку.

      Сироты мялись перед дверью с четверть часа. Однако же та наконец распахнулась, и на пороге возникла высокая и статная хозяйка… В резном из кости кокошнике, поверх которого струилась по русым волосам бледно-розовая прозрачная кисея, в сарафане из алого бархата с парчовыми рукавами и поясом. На тонких перстах сверкали самоцветы, шею обнимало золотое оплечье, в ушах сверкали алые рубины. Карие глаза, черные тонкие брови, длинные ресницы, острый точеный носик, сурово сжатые коралловые губы.

      – Господи, до чего же ты красива, боярыня Агриппина! – восхищенно