Голоса Памано. Жауме Кабре

же договорились перейти на «ты».

      – Дело в том, что…

      – Это приказ.

      Ну что ж, коротко и ясно. Он возобновил медленное движение кистью по соблазнительной груди, выступавшей под гладкой тканью платья.

      – Когда ты начнешь писать лицо?

      – Прежде я хотел бы узнать вас… узнать тебя получше, привыкнуть к…

      – Конечно.

      – Ну не будь такой застывшей. Двигай спиной и шеей. Говори о чем-нибудь.

      Если бы я могла рассказать тебе, какие чувства я начинаю испытывать. Если бы могла признаться, как я смущена и какие у тебя волшебные руки…

      – Я не знаю, о чем говорить.

      В комнату вошла Бибиана с дымящимся чайником. Взглянула Элизенде прямо в глаза, и та тут же отвела взгляд; подтвердив свои догадки, служанка деликатно выскользнула из гостиной. Ориол заметил, как женщины переглянулись, но сделал вид, что погружен в выписывание складки рукава.

      – А чем занимается твой муж? – спросил он, когда они вновь остались наедине.

      – Что-то тебя очень интересует мой муж.

      – Да нет, нисколько. Это просто чтобы ты что-то говорила.

      В основном всякими аферами при пособничестве двух полковников военного округа Барселоны и еще каких-то там властей. А еще, как мне сообщают те, кому положено сообщать, вовсю ходит по бабам. Зарабатывает кучу денег и терпеть не может приезжать домой, поскольку не может смотреть мне в глаза.

      – Нууу… занимается своими делами. Торговлей. У него фирма, точно не знаю, что за контора, но эта деятельность занимает у него все дни недели. Все время снует туда-сюда без передышки.

      Она не хочет говорить о муже. Надо сменить тему. О чем же поговорить?

      – А ты не хочешь жить не здесь, а в Барселоне?

      – Нет. Здесь мой дом. Кроме того, мне нравится лично заниматься управлением землями. И здесь умерли мой отец и брат.

      А твоя мать, Элизенда? Почему ты никогда не говоришь о своей матери?

      Несколько мазков по шее для придания дополнительного оттенка. По утонченной, изысканной шее сеньоры Элизенды, которая теперь для него просто Элизенда.

      – Розе понравились конфеты?

      Коробка уже сама по себе была настоящим произведением искусства: из лакированного дерева с инкрустацией. А внутри – двенадцать конфет, как двенадцать драгоценных изделий. Роза взяла конфету в изумрудно-зеленой обертке.

      – Почему ты сказал ей пятьсот?

      – Я не решился…

      – Надо было попросить тысячу, она все равно бы заплатила. Какой ты бестолковый.

      Она развернула конфету и откусила половину:

      – Восхитительная. Возьми, попробуй.

      Конфета действительно была вкусная. Очень вкусная.

      – Да, очень понравились. Она просила тебя поблагодарить.

      – Я рада.

      Элизенда стала рассказывать о дяде Аугусте и конкретно о книге, которую он недавно опубликовал, что-то связанное с интегралами и производными, о его известности, о занятиях,