Голоса Памано. Жауме Кабре

разумеется.

      – Продолжайте рассказывать.

      – Он настоящий мудрец.

      – В чем это проявляется?

      – Он опубликовал книги по алгебре и все такое, и его очень ценят за границей. – Она неловко улыбнулась. – А почему я должна говорить?

      – Потому что иначе вы очень напряжены.

      – Вы давно окончили педагогический институт? – контратаковала она.

      – Еще до войны, я был совсем молодым.

      – Знаете что? Мне очень понравилось, что у вас в доме столько книг.

      – Но ведь это нормально, – проявил скромность Ориол. – Да и не так уж много у меня книг.

      – Сколько вам лет?

      – Двадцать девять.

      – Надо же, мы ровесники.

      Вот тебе раз. Она только что призналась, что ей, как и мне, двадцать девять лет. А я думал – двадцать. Двадцать девять. Но где же ее муж?

      – А как вы начали заниматься живописью?

      Интересно, существует ли сеньор Сантьяго на самом деле, или это преграда, которую ты придумала для настырных кавалеров?

      – У меня хорошо шло рисование, поэтому во время войны я окончил школу изящных искусств Ла-Льотжа.

      – В Барселоне?

      – Да. Я из района Побле-Сек. Вы бывали в Барселоне?

      – Ну да, конечно. Я там училась.

      – Где?

      – В школе Святой Терезы в Бонанове.

      Он украдкой бросил на нее взгляд. Школа Святой Терезы. Бонанова. Совсем другой мир в пределах одного и того же города. Его язык словно приклеился к пересохшему нёбу. Она между тем продолжала:

      – Там я сформировалась духовно и интеллектуально, следуя указаниям дяди Аугуста, поскольку мой отец все время был в отъезде, он служил.

      А мать?

      – У меня очень плохие воспоминания о школе. Она располагалась в темном помещении на улице Маргарит.

      – А у меня все наоборот. И когда я езжу в Барселону…

      – У вас там дом?

      – Да, конечно, потому что Сантьяго проводит там всю рабочую неделю.

      А также месяц, год…

      – Понятно.

      – Обращайся ко мне на «ты». – Она сказала это неожиданно для себя, но очень уверенно, у нее возникло такое ощущение, будто она скользит вниз по нескончаемому каменистому спуску, отрадному, как сама отрада. И она падает, падает в восхитительную бездну…

      – Что вы сказали?

      – Когда ты захочешь отдохнуть, я попрошу принести чаю.

      Бог мой, эта картина доведет меня до инфаркта. Мне не следует принимать это так близко к сердцу… Не знаю.

      – Ты ведь не был на фронте?

      – Нет, из-за проблем с желудком.

      – Повезло. Тебе нравится учительствовать?

      – Да, но не надо меня тянуть за язык. Рассказывайте сами.

      – Что ты хочешь, чтобы я тебе рассказала, Ориол?

      Бриллианты засверкали яркими переливами, хотя она даже не пошевелилась. Или это был блеск ее глаз?

6

      Вместо того чтобы спросить, кто вы, что вы хотите, открывшая дверь женщина молча и отстраненно смотрела на нее, словно погруженная в какие-то беспорядочные, но назойливые