Одержимость. Питер Джеймс

подпрыгнула.

      – Вы меня второй раз сегодня пугать. У нас кончился «Вим».[4] Вы забыл?

      – Извини, – Алекс кивнула, – постараюсь не забыть.

      – Мойщик окон нет пришел. Он ленивый ублюдок.

      – Мимса, ты когда пришла сегодня утром? Это очень важно.

      – Утром я рано. Без пять девять. Я успел на другой автобус… обычно я на него не успей, потому что готовлю мужу завтрак, а сегодня утром он не завтрак, ходить к доктор на анализ, и вот я успел автобус. Я уйти пораньше тоже, если вы не возражать.

      – Конечно. – Алекс кивнула и вернулась в гостиную. – Она пришла без пяти девять.

      – Всего через десять минут после вашего ухода?

      Алекс кивнула.

      – Простите, это может показаться невежливым… но вам не могло померещиться, что ваш сын вернулся… Не могло присниться?

      Зазвонил телефон. Несколько секунд она слушала пронзительный звон, и сама обыденность этого звука успокоила ее.

      – Слушаю?

      – Привет, дорогая, извини.

      Ей хотелось, чтобы муж перестал называть ее «дорогая». Она больше не его дорогая, зачем он делает вид, будто между ними все по-старому?

      – У меня проходил критически важный эксперимент… я нашел катализатор, который позволит мне делать шардоне не хуже шабли. И оно будет дешевле. Ты можешь себе представить: по-настоящему хороший британский шабли?

      – Я в восторге, – безучастно сказала она.

      – Я говорю о шабли первого сорта как минимум! Ты хорошо спала этой ночью?

      – Да, – удивленно ответила она. – Отлично. Ты нормально доехал?

      – Да, без проблем… можешь подождать секунду?

      Алекс услышала громкие голоса в трубке.

      – Послушай, дорогая, мне нужно срочно в лабораторию… тут возникла небольшая проблема… оно буреет. Вообще у меня случился такой странный сон… понимаешь, я думал, что это не сон, но получается, ошибался. Я как будто бы проснулся в шесть утра, я мог бы поклясться, что в мою спальню зашел Фабиан. Он сказал: «Привет, папа» – и исчез. Я весь дом обыскал, когда проснулся – был убежден, что видел его. Должно быть, сельская жизнь не совсем идет мне на пользу… наверное, шарики за ролики заходят!

      5

      Гроб светлого дуба с медными ручками, красные розы на крышке. Солнечные лучи падают через витражное окно. Доброе лицо священника за кафедрой. «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло»,[5] – прочел он спокойным безмятежным голосом.

      Потом гроб стали поднимать; это удалось без труда. В гробу лежал ее сын; как он выглядит, спрашивала себя Алекс. Дэвиду, когда он приехал во Францию, не позволили увидеть Фабиана. Они сказали, он слишком сильно обгорел и узнать его невозможно. Она ощутила цепкую руку Дэвида, который теперь тащил ее. «Должна ли я стоять, – подумала она, внезапно запаниковав. – Должна ли я идти по проходу, когда на меня пялится столько глаз?» Потом она вспомнила, что здесь друзья, только друзья, и неохотно последовала за мужем, глядя сквозь туман слез, которые пыталась сдержать, из церкви на улицу, в черный «даймлер».

      Кортеж остановился перед аккуратным кирпичным крематорием, они вышли на солнечный свет. Остановились,

4

«Вим» – чистящее средство.

5

Первое послание к Коринфянам, 13: 12.