Спасибо одиночеству (сборник). Николай Гайдук

на второй этаж. В коридоре стояла кадка с деревцем, яркие цветы в горшках. Он зачем-то прихватил «ночной» горшок с растительностью, похожей на цветущую мальву.

      В приёмной Пташку встретила высокорослая секретарша лошадиным лицом, с непомерно объёмной грудью, похожей на амбразуру.

      – Это что ещё такое? – зашипела она, поднимаясь. – Вы куда, гражданин? Там идёт совещание…

      Не обращая внимания, Скрипалёв и эту дверь пинком растарабарил, оставляя грязный отпечаток на дермантине. Дверь вовнутрь влетела с треском, обо что-то стукнулась и повисла на одной петле – вторая оборвалась. Сверху посыпалась штукатурка, белым инеем пыля по воздуху.

      Секретарша за спиною Пташки уронила дырокол и приглушённо взвизгнула.

      Солидные чиновники, восседающие в просторном кабинете за длинным полированным столом, закаменели на минуту, не мигая, следили за непрошеным гостем.

      Лысак, важно торчащий во главе стола, от неожиданности икнул.

      – Ик… кто такой? В чём дело? – Он нахмурился, держа перед собою бумагу с государственным гербом.

      Скрипалёв промолчал, сосредоточенно осматривая диван, шкафы, рулоны печатной продукции на подоконниках.

      – Так, так, – подытожил он. – Значит, работаем, да? Старый козлик.

      Сдёрнув очки, Лысак поднялся, близоруко щурясь.

      – А ну-ка! – По кабинету прокатился начальственный бас. – Вон отсюда! Живо!

      – Кто я такой? – Пашка перевернул горшок с тёмно-синей цветущей мальвой – земля полетела под ноги, рассыпалась по дорогому ковру. – Скрипалёв! Знакомо? Ну, так вот! – Он водрузил пустую посудину перед обалдевшим Лысаком и объявил с улыбкой сумасшедшего: – Сейчас я буду из тебя выжимать г… в этот горшок!

      Чиновники, сидящие за круглым столом, прочухались и глухо зароптали. Кто-то, самый прыткий, за руку Скрипалёва уцепился. На него навалились, пытаясь скрутить. Но Птаха проявил недюжинную силу – раскидал чиновников. Схватил графин с водою, стоящий на столе, и запустил в хитромудрую башку начальника. Графин, кувыркаясь, теряя пробку, забулькал, проливаясь в воздухе, и со звоном разлетелся рядом с Лысаком, оставляя тёмное пятно на стенке.

      Милиционер в эту минуту подоспел и ещё какие-то молодчики. Сзади на Пташку насели сразу несколько человек. Затрещала рубаха, захрустели косточки.

      – Давай, давай! – кричал он, оскаливая зубы. – Толпою, стадом – это вы умеете!.. Давайте, составляйте протокол! Газету сюда, телевидение… Мы этого козла прославим…

      Слёзы под горло подпёрли, и он замолчал, только губы тряслись – нервы стали ни к черту. Часто-часто моргая, он смотрел на мякенький, барским бархатом обтянутый диван, на котором жена, наверно, «зарабатывала» квартиру.

      Кто-то поднял его. Встряхнул.

      Лысак презрительно скривился на прощанье:

      – Мы с вами потом разберёмся. – Он махнул холёною рукой милиционеру. – Проводите товарища.

      Пряча руки в карманы, Пашка обнаружил перочинный ножик.

      – Гусь